— Ты где пропадал?
— Дела, Розуля, дела. Хоть ругай, хоть бей меня — не смог вырваться.
— Работая, забыл меня?
— Почему забыл? Если бы забыл — не приехал. Вот тебе — уже с полгода, как купил. Померь, тебе идет!
Достал из сумки завернутую яркую кофту, положил на стол. Купил на здешнем базаре. Правда, содрали с него полкармана денег, да фиг с ними — заработает!
Роза с Миколем очень подходили друг другу. Высокие, стройные, кудрявые. Что не хватало им — не было между ними любви. Ну, жили сколько-то, да разве мало так живут?
Роза надела кофту, закрутилась перед трюмо. В серых, немигающих ее глазах сверкнула улыбка. Будто не импортную вещь примеряла, а что-то другое, только ей известное.
— Что, Розовуля, подарок нравится?
Хозяйка набухшими губами поцеловала его в обе щеки: как не понравиться, как раз по ней!
Работает Роза медсестрой, надоели белые халаты, красная кофта очень к лицу! И на дежурство сегодня наденет…
Сидя на стуле, Миколь наблюдал за женщиной. Та спрятала подарок, разложила диван, постелила простыню… Потом зашла в ванную, включила воду. Вышла оттуда в коротком тонком халате, на котором красовались попугаи. Задернула шторы. Стало темно.
Миколь тоже встал. Он знал характер Розы, и оба пошли по знакомой тропке, не торопясь, взлетая всё выше и выше. Роза верила: суженый ее занят работой. Миколь верил: Роза любит и ждет только его одного…
После ухода женщины Нарваткин вышел на балкон, сел в плетенное из прутьев кресло и начал разглядывать улицу. С третьего этажа многое в глаза не бросается. Миколь сейчас ни о чем не думал. Да и о чем переживать? Дело и здесь найдет, и насчет Розы всё ясно. Хоть всю жизнь с ней живи. О той Розе, которая осталась в Вармазейке, он не вспоминал.
Пусть там, в гнезде мужа, кипит-страдает, к себе не подпустила — и не нужно, другие пустят. Разве это большое горе, когда женщина бьет каблуками?! Лошадей хомутают, не то что женщин!
Шестая глава
Дома будто вырвались из соснового леса и присели вдоль Суры: дальше некуда было идти — река не пускала! По улицам скрипели узкие дощатые мосточки. Идет по ним человек — скрип далеко слышится. Для старушек дело — приоткроют окна и смотрят, кто прохожий, куда спешит… Из-за этого, кажется, и ночью не спят.
Если пойдет какой-нибудь парень за девушкой, и тогда интересуются, кто за кем бегает, к кому скоро сваты пойдут… Каждая свадьба — радость для всего села: новая семья, дети родятся. Умрет человек — родственники отнесут его на кладбище, что на пригорке, поплачут-попричитают — село и это переживет. Такой уж обычай у Вармазейки — за всех грустить, всех жалеть.
В Вармазейке жалеют и Кольку, сына Кузьмы. Ни родных у него, ни близких Слепые его родители были нищими, однажды зашли к одной старушке переночевать — втроем умерли от угара. Он, шестнадцатилетний паренек, гулял в это время на улице, поэтому живой остался.
Куда уйдешь из Вармазейки, зярдо тетянзо-аванзо калмотне21 на здешнем кладбище? Какие дороги будешь искать, когда читать не можешь? Здешние учителя совали под нос Кольки букварь, но, видать, не смогли его выучить.
Кольке сейчас двадцать четыре. Живет в том же доме, где родители погибли. Летом пасет сельское стадо, зимой возит корма на колхозную ферму. Корни, как говорится, пустил в селе на сурском берегу.
Вольный человек Колька. Жены нет. Некому приготовить ему пищу. Но все равно не голодает. Смотришь, сегодня он в одном доме поест, завтра — в другом. И так — с ранней весны до глубокой осени, когда сельское стадо на лугу. Терёнь Лексей еще пацаном взял его в подпаски. Выходит, он и первый его учитель. В селе сейчас кому протянешь кнут — не найдешь таких. В министры хоть каждого ставь, а стадо пасти нанимали только их, Лексея и Кольку. Сейчас он уже не Колька — Коль Кузьмичем зовут. Не назовешь его по имени-отчеству — обидится, шапку тебе бросит под ноги. Сельские ребятишки начинают травить его: «Коль Кузьмич, Коль Кузьмич, без колес купил «Москвич»! Он не обижается на них, говорил: «У, тыкви!»…
От парня постоянно пахло дегтем, которым почему-то мазал свой кнут из кожи, и сухой травой. Лицо его летом и зимой одного цвета: желтое, солнцем опаленное. Болезней Коль Кузьмич не знает — грудь всегда нараспашку, никакими морозами не возьмешь. Здоровый парень, да ума мало. Где его взять, если родители были такими?
В это лето Коль Кузьмич пасет стадо один — у деда Лексея ноги заболели. Другого некого взять. Утром Коль Кузьмич выйдет на окраину села, достанет из кармана штанов ивовую свистульку, и снова прольется незамысловатая мелодия, которую очень хорошо понимали коровы. Они привыкли к своему пастуху.