Это неправильно. Ты мне напишешь рецепт зелья из будущего.
Какая разница? Это зелье все равно усовершенствовал ты. Я не вижу тут ничего страшного, если ты его узнаешь несколько раньше.
Уговорил. Скажи, а мы с тобой хотя бы знакомы?
Мне иногда кажется, что ты в моей жизни был раньше, чем я вообще появился на свет.
Я не нахожу это необычным, если учесть, что мы с тобой сейчас ведем переписку. А ты еще не родился в моем настоящем.
Да. Я об этом не подумал.
Я заметил, что из нас двоих думаю я, — Гарри громко засмеялся, вспоминая одно из излюбленных обращений к нему.
Я другое имел в виду. У меня такое чувство, что ты всю жизнь со мной. Я не знаю как, но мы связаны.
Звучит романтично.
Северус прав, признание Гарри звучало по-девичьи романтично, но это было той правдой, которую он не мог сказать профессору, но мог написать Севе.
Какой я?
В смысле? Каким ты стал в будущем? — не понял вопроса Гарри.
Нет. Каким ты видишь меня там, в будущем? — удивительно, какой и простой, и сложный вопрос одновременно.
Ты не так сильно изменился. Лишь повзрослел.
Ты так уверенно заявляешь такое, будто видел меня в молодости.
Я видел колдографию тебя молодого, — открывать, что были еще воспоминания Снейпа, не хотелось.
Ты знаком с Люциусом Малфоем?
Скорее с его сыном.
Драконом?
Откуда знаешь его имя? Он же ещё не родился.
Но ты же тоже не родился. А я знаю тебя.
Только не говори, что ты общаешься и с Драко…
Нет, мне хватает тебя. Но ты не ответил на мой вопрос.
Ты талантливый и очень сильный окклюмент, выдающийся зельевар, создатель новых заклинаний. Много лет преподавал в школе.
Да, такой прекрасный профессор, что не смог воспитать хорошую замену. И ты вынужден меня просить придумать противоядие от укуса змеи.
Позволь мне судить о тебе. Тем более, ты сам просил. А из нас двоих я тебя знаю лучше.
Что-то я сомневаюсь. Но продолжай.
Иногда ты казался мне несправедливым и излишне строгим, хотя я сейчас понимаю, что в большинстве случаев ты был в меру строг и справедлив. Тебя многие боялись, но уважали. Ты мог тихим шепотом заставить замолчать галдящий класс.
А ты меня боишься или уважаешь?
Я скорее не понимал, но точно не боялся. Ты любишь носить чёрный цвет, он тебя делает похожим на вампира, — черная, развевающаяся по ветру мантия Снейпа скорее придавала ему сходство с летучей мышью, но вампир — почти то же самое. На летучую мышь Сева мог обидеться.
Интересное сравнение. Я всегда любил черный цвет.
Почему?
Он немаркий. Мать всегда покупала вещи тёмных тонов. Они практичные. А ещё это строгость.
Ещё ты сильный и отважный.
Никогда не замечал за собой склонности к геройству. Ты точно говоришь сейчас обо мне?
Ты мало заботился о своем внешнем виде. Всегда выглядел устрашающее и замкнуто… — больно кольнули воспоминания о мелких насмешках и шутках по поводу его сальных, немытых волос.
Ты злопамятный. Но не опускался до низких поступков по отношению к своим врагам.
Я ненавижу только тех, кто это заслужил. Но ты прав, я ничего не прощаю.
Я никогда не видел, чтобы ты открыто улыбался. Я бы хотел, чтобы ты был счастлив, — он видел лишь, как тонкие губы профессора кривились от насмешливой улыбки. Как уголки губ поднимались от ядовитого сарказма.
Судя по твоим словам, я замкнутый злой гений, до глубины своей несчастный, но отважный. Я ничего не пропустил?
С твоей подачи это уже выглядит иначе…
Скажи, а как мужчина я тебя привлекаю? — после долгой паузы написал Северус.
Мне нравишься ты, — пусть это и была полуправда, но другого ответа у Гарри не было. Его привлекал именно Сева, а Снейп… его нет. Но если попытаться изменить прошлое, то, может, и изменится будущее. И тогда, возможно, Гарри наберется храбрости, чтобы узнать: привлекает ли его профессор Северус Снейп как мужчина?
Глава десятая - Люциус
Люциус (1998 г.)
Нарцисса не спустилась к завтраку, и Люциус занервничал. Она нашлась уже в спальне. Делала вид, что старательно расчесывает волосы.
— Дорогая, — проговорил он, скрывая волнение, — ты прекрасна, как и всегда. Могу ли я узнать причину, по которой был лишен твоего общества сегодня?
— Я проспала, — уклончиво ответила она.
Нарцисса поставила локти на трюмо, как делала в исключительные моменты своей жизни, но лорд перехватил ее ускользающий взгляд в зеркальной глади. Прекрасное лицо застыло неподвижной маской. Для Малфоя любая молодая женщина казалась рядом с ней блеклой и некрасивой. За годы совместной жизни он научился читать ее переживания по легкому вздрагиванию ресниц, по блеску глаз, по тому, как она излишне напряженно держала спину.
— Тогда я распоряжусь, чтобы накрыли еще раз.
Люциус уже развернулся, но его остановило сдержанное:
— Нет. Я не голодна.
Вернувшись, он обошел супругу и взял со столика нитку жемчуга.
— Помнишь, когда я тебе их подарил? — пропуская через пальцы белые холодные камни, спросил он.
— За Драко, — ее пальцы дрожали.
— Позволь мне застегнуть. Знаешь, это волнует — видеть их на твоей шее.
Нарцисса послала легкую одобрительную улыбку и подняла волосы, оголяя шею.
— Пожалуйста, если тебе так хочется.
— Что с тобой?
Люциус застегнул замочек на украшении, но не убрал руки с хрупких плеч, всматриваясь в ее лицо. Мелкие морщинки прочно расчертили идеальную кожу, и он бы все отдал, чтобы стереть из ее памяти все те страсти, что наложили тяжелую печать горя на любимое лицо. Но увы… Его желание соответствовать старинному роду подвергло самых близких опасности. Простит ли она его? Сам он был уже не в силах себя простить.
Она пожала плечами и слегка наклонила голову, касаясь его пальцев и закрывая глаза.
— Слабость. Пройдет, — тихо проговорила она.
— Давай пригласим целителя? Я волнуюсь.
— Ты, как всегда, преувеличиваешь, но если тебя это успокоит… давай.
Он спустился в гостиную, и уже через пять минут среди языков пламени показалась голова Августа Сепсиса, личного целителя их семейства.
— Добрый день, Люциус, что-то произошло?
— Да. Август, Вы не могли бы прийти к нам? — лорд, пренебрегая манерами, присел на корточки у камина.
— Я сейчас буду.
***
Малфой привычно достал палочку и наложил чары конфиденциальности, кивком давая разрешение на разговор. После суда ему дозволялось применять лишь простые заклинания. Каждую неделю аврор приходил в поместье и проверял его палочку на использованные чары. Это казалось нелепым и унизительным, но Люциус терпел, успокаивая себя, что все это — лишь на год, а после он будет осторожнее. Малфои и не такое переживали.
— Мог бы и не стараться, — укладывая вещи в черный саквояж, проговорил целитель. — Я дал ей зелье вместе со снотворным. Нарциссе необходим отдых и покой.
— Что с ней?
Не нравилось ему лицо Августа. Он служил им еще со времен отца. Видел, как вырос Люциус. Принимал Драко. И наверное, поэтому между ними никогда не было секретов. Целитель говорил открыто, не уменьшая и не преувеличивая опасность ситуации положение вещей.
— Вначале успокойся, — медленно проговорил он. — А то мне придется лечить вас обоих. Не знаю, слышал ты или нет? В последнее время с бывшими сторонниками сам-знаешь-кого и членами их семей стали происходить неприятности.
— А конкретнее?
— Сам не знаю. Но мы имеем дело с сильным проклятием.
— Насколько сильным?
— Поверь, сильным. Мы стараемся разобраться, но пока — безрезультатно. Здесь явно темная магия. А с ней сильно не развернешься, пусть даже и на благо.