Когда британский корпус подъезжал к Харбину, “De Telegraf” дополнила первый репортаж эффектными фотографиями, на которых были запечатлены переговоры сэра Гамильтона с великим князем Николаем Михайловичем, очередь британским солдат за “золотыми” кисетами, копии русских ведомостей с росписями в получении и сам сэр с сундучком, к которому прилагалось детальное описание содержимого.
День прибытия британского корпуса в Мукден газета отметила выпуском записи на виниле фрагмента разговора великого князя с сэром Гамильтоном, где последний живописал принуждение генерала Куроки “к миру”…
Европейская пресса взорвалась. Вся континентальная англофобия за одну неделю была выплеснута на страницы газет и журналов. Британия не просто ударила в спину союзнику. Она сорвала Японии уже выигранную кампанию на Дальнем Востоке. Особенно злорадствовали журналисты Германии. Со страниц немецких газет они открыто предлагали отметить “подвиг” сэра Гамильтона и короля Эдика высшими наградами Российской империи. Большего подарка Вильгельму II, который вёл отчаянную борьбу с Британией за доминирование в Старом Свете, сложно был придумать и он намеревался этот подарок использовать по максимуму.
Ошарашенно молчали, переваривая информацию и не веря в происходящее, только в Лондоне и Токио….
В это же время. Лето 1904. Великобритания. Лондон.
– Нет, Джеффри, проблема не в этом! Пленение двух японских армий – это вообще не беда и никогда не рассматривалась нами, как реальная проблема. Макакам – макаково! И даже дурацкое, скандальное положение, в которое попал наш экспедиционный корпус в Забайкалье – это тоже не проблема. Всё гораздо хуже! Русские варвары воспользовались оружием, которым имеем право пользоваться только мы! Принуждение постоянно оправдываться и убеждать, что ты – не верблюд – это наш эксклюзивный приём. Использование правильных слухов и прессы для доведения противника до нужной кондиции – это наши, а не их методы!
Русские варвары сделали то, что имеем право делать только мы – макнули в дерьмо британские вооруженные силы и затем продемонстрировали их измазанные рожи всему цивилизованному миру. Это Рубикон, Джеффри, который русский царь не имел права переходить! С тем, кто сделал это, нам будет слишком тесно на одной планете. Поэтому, Джеффри, “Карфаген должен быть разрушен”…
Для подданных России важным было другое – армия вторжения разгромлена там и тогда, где и когда никто этого не ожидал. Про братьев – великих князей Михайловичей не писал в эти дни только неграмотный. Однако очень быстро, будто по мановению палочки невидимого дирижёра, тон публикаций сменился на далеко не комплиментарно.
– Как могли офицеры русской армии и флота опуститься до такого варварства? – возмущались прозападные домашние либералы, – вместо того, чтобы встретить врагов гордо в полный рост – стрелять их из засады, как куропаток! Прятаться за бронированными плитами! Разве это война? Такие методы обесценивают любые победы…
От экзальтированных курсисток и их не менее экзальтированных кавалеров в адрес микадо и короля Эдуарда сыпались плаксивые соболезнования. Наиболее упоротые предлагали коллективно каяться за тяготы и лишения, которые выпали на долю солдат противника за время их “путешествия” по Забайкалью. Требования немедленно освободить военнопленных и извиниться за нецивилизованные варварские способы ведения войны перемежались предложениями судить великих князей за взятку английскому подданному с особым цинизмом и в особо крупных размерах…
Одним словом, ничего нового. Как и в начале ХХI века, так и в начале ХХ либеральная интеллигенция, искренне ненавидящая свою страну, считающая заграницу светочем цивилизации а себя – её засланцами в Мордоре, занималась тем, чем всегда – работала иностранным агентом как за деньги, так и на общественных началах.
Вменяемая часть пишущего и читающего населения искренне и даже как-то по-детски радовалась первым хорошим вестям после шести месяцев тотального негатива. Кочующие из газеты в газету фотографии уже знакомых всем бронепоездов были дополнены броневиками “Накашидзе-Шарон”, снайперами в маскировочных накидках, напоминающих леших и бредущими по Чите военнопленными.
По поводу побед “братьев Пожарских”, как окрестила народная молва Николая и Александра Михайловичей, начинался тот самый нездоровый ажиотаж, о котором предупреждал сценарист и которым было крайне важно правильно распорядиться, не поддавшись на соблазн почивать на лаврах.
Военнопленные сдавались на содержание Второву, у которого была приготовлена для них отдельная программа времяпровождения. Войска, унизившие армию вторжения, пополнив боезапас и загрузившись продовольствием, вопреки ожиданиям желавших видеть имперский штандарт над Токио, держали путь прямо в противоположном от Японии, направлении….