Глава 6. Красноярская революция
Я знаю, чем накормить народ. Но будет ли он это есть?
Для сибирских рабочих начала ХХ века хозяин предприятия воспринимался не столько, как сторона трудового соглашения, сколько как отец-кормилец, который “милостью Божьей” может обеспечить куском хлеба рабочего и его семью, спасти от голода и нищеты. Активно переселяя в эти края своих подданных, самодержец даже не подумал о том, как они будут снискать хлеб насущный в этих суровых местах, где создание одного рабочего места стоило на порядок больше, чем в европейской части России, а инвестиций и социально активных людей – организаторов производства было на порядок меньше.
Однако даже такую тепличную атмосферу абсолютно инфантильное и капризное государственное управление последнего императора умудрилось разрушить своими совершенно непонятными догмами и нелепыми запретами.
Указ о кухаркиных детях, то есть о запрете на учёбу для простолюдинов, ценз оседлости, то есть запрет на свободный выбор места жительства для евреев, масса нелепых сословных ограничений в эпоху промышленной революции смотрелись смешно и коряво.
В результате Россия получала технологическое отставание и дефицит квалифицированных кадров на фоне переизбытка неквалифицированной и неграмотной рабочей силы, воспроизводившейся в крестьянской среде. Закономерным результатом такой крайней социальной поляризации и дискриминации и стали три революции начала ХХ века.
Стремительная политизация сибиряков под влиянием бездарно начатой Русско-японской войны проявилась в выступлениях на страницах местной печати, обличавших бездарность военного командования и просчеты царской власти, распространении антивоенных прокламаций, усилении стачечного движения, росте крестьянских выступлений.
Под абсолютно логичные и понятные требования прекратить позорную войну, улучшить условия труда рабочих и крестьян, обуздать мздоимство и произвол начальства, каждая социально-активная личность вставляла своё лыко в революционную строку. Пришло благодатное время для ловли рыбки в мутной воде.
На правом фланге политических партий, возникших в губернии, стоял Союз мира и порядка, организованных купцом А. Г. Смирновым, призывающий к политическим реформам по типу английского парламентаризма. За кулисами этого движения оставалась скупка краденного казённого имущества у интендантов, продажа военному ведомству негодного снаряжения и порченного фуража, щедрые “откаты” царским чиновникам за выгодные подряды, организация системных краж и грабежей воинских эшелонов и “заказы” конкурентов.
На левом фланге шумели местные отделение комитета РСДРП и эсеров во главе с будущим председателем ЧК Урицким, призывавшие к подготовке революционного восстания, чтобы «смести с лица земли преступное сооружение, именуемое царским самодержавием».
За спинами “топящей за социализм” молодёжи хмуро маячили фигуры профессиональных революционеров, которые под шум о произволе “царских сатрапов и душегубов” занимались собственным произволом и душегубством – грабежами и рэкетом, называемых “эксами”, заказными убийствами, называемых революционным возмездием, а также разведывательной и диверсионной деятельностью по заказу британской и японской разведок, никак не называемой и тщательно скрываемой.
В меньшей степени в революционных событиях были задействованы крестьяне. Уездные начальники отмечали, что, несмотря на активную агитацию, влияние революционеров среди хлебопашцев незначительно. Вот одно из агентурных донесений: «Несколько дней назад трое агитаторов отправились из г. Красноярска в подгородное селение с целью революционной пропаганды. При первой же попытке привести в исполнение свое намерение агитаторы были избиты крестьянами; они были так напуганы, что не решились даже разбросать имевшиеся у них прокламации из боязни быть убитыми крестьянами и сами их уничтожили».
Но была в это время в революционном Красноярске еще одна сила, о которой крайне неохотно вспоминают и левые, и правые. Эта сила – второй железнодорожный батальон под командованием 25-летнего прапорщика Андрея Илларионовича Кузьмина, отказавшегося применять силу против рабочих, но не позволившим разгуляться и насилию профессиональных революционеров.