– А сколько продлится выставка? – спросила девушка, подсчитывая в уме, сколько денег ей недоставало.
– Еще три дня.
– А вы можете ее не продавать до последнего дня?
– Хочешь купить?
– Да… Мне немного не хватает… но я знаю, где взять… Вы только придержите ее, пожалуйста… – мямлила Наташа, не решаясь говорить убедительно и твердо.
То ли женщина почувствовала в ее словах неуверенность, то ли не хотела ждать до последнего дня, а потому сказала:
– Знаешь что, держать куклу я не буду, давай-ка положимся на судьбу! Если кукла твоя – она дождется тебя, вот увидишь! А если купят, значит, не тебе делали… Договорились?
Наташа жалко кивнула и спросила:
– А как ее зовут?
– Габи.
– Габи… – повторила девушка и медленно пошла прочь. Она знала, что сделает все, чтобы прелестная Габи поселилась у нее дома.
Медленно спускаясь по нарядной лестнице вниз, Наташа уже не реагировала на толкотню, не слышала гула голосов и звуков музыки, доносящейся с разных этажей. Ощущение праздника покинуло ее. Она сосредоточенно прикидывала так и эдак, каким образом достать деньги. По сравнению с тем, что у нее было накоплено, сумма казалась не слишком большой, но за оставшиеся дни выставки, даже вообще не питаясь в школьной столовой, собрать ее было невозможно. Просить деньги у родителей Наташе не позволяла совесть. Она знала, как сильно они потратились на ремонт квартиры и юбилей отца. Оставалась бабушка…
Выйдя на улицу, Наташа уже без всякого восторга оглядела паяцев на ходулях. Они показались ей грубо размалеванными уродцами, слишком часто и бессмысленно переступающими своими палками, которые то и дело вульгарно обнажались под задирающимися кверху или перекручивающимися шелестящими широкими штанинами. Если бы устроители выставок меньше тратились на этот антураж, может быть, арендная плата за место за прилавком не была бы такой высокой и продавцы не стали бы столь высоко задирать цены на своих кукол. Впрочем, эти размышления денег в кармане не прибавляли, а потому Наташа решила понапрасну не злиться.
Итак, бабушка… Бабушка, конечно, живет на пенсию, но всем в семье известно, какая она великая экономка. В тяжелые послеремонтные дни она то и дело предлагала небольшие суммы – «разумеется, с отдачей», – чтобы родители хоть немного передохнули и не так много работали. Конечно, денег у нее не взяли. Наташин отец даже здорово рассердился на бабушку. Сказал, что он не тряпка, а мужчина, которому не к лицу обирать собственную мать, что у него достаточно сил, а потому его семья никогда не будет ни в чем нуждаться. Конечно, придется есть поменьше пирожных и на время забыть о новой одежде, но не в этом счастье. Ведь теперь у них красивая квартира, они все здоровы, а деньги заработают в самом ближайшем будущем.
– Ага! Будет вам и белка, будет и свисток! – усмехнувшись, сказала тогда бабушка.
– Какая еще белка? Зачем нам свисток? – удивилась Наташа.
– Эх! Необразованная молодежь нынче пошла! – Бабушка любовно потрепала внучку по волосам.
– Ну как же, Татка! – тут же засмущался отец. – Разве не помнишь? Когда ты была маленькая, я читал тебе забавный стишок Плещеева!
– Что-то не припоминается…
А мама, ничуть не смущаясь неведением дочери, тут же весело процитировала:
Это означает, Татуся, что всему свое время! Все, что обещано, будет исполнено. Раз папа сказал, что мы скоро снова будем есть пирожные, значит, не напрасно!
– Ну… как хотите… было бы предложено… Пойду-ка куплю пирожное себе, раз такое дело! – заявила бабушка и гордо удалилась.