– Аккуратнее, – сказал переписчик. – Мы отправляемся куда-нибудь, где есть люди для счета.
Мул фыркнул, но, как мне показалось, счастливо.
Наползающая тьма, растения, цепляющиеся за мои рваные штаны, и наш медленный спуск одурманили меня, так что я словно погрузился в себя и оттуда наблюдал за дорогой и прислушивался к собственному телу, пока через несколько часов после наступления ночи мы не приблизились к раскидистому навесу: предгорью и лесистым окрестностям. Переписчик разбудил меня, на секунду испугав, поднял и усадил в седло между сумками. Я снова уснул, крепко и моментально.
Много позже я с рыданиями вырвался из дурного сна, за что-то цепляясь дрожащими руками. Может, встревоженный криком животных, но вряд ли.
Я понял, что мы в покрытой лесом долине. За пределами холма.
Все еще в полудреме, я смотрел на плоскую землю, которая отчего-то совсем меня не поразила и не взволновала. И не заставила полностью проснуться.
«ЭТО МОЙ КАТЕХИЗИС» – так говорится в моей второй книге. Книге начатой, конфискованной, украденной, восстановленной, которую я унаследовал, которую мой босс научил меня медленно читать, в которой не хватает потерянных отрывков, которую я перечитывал множество раз и, наконец, которую я продолжаю писать.
А поведать и осмыслить нужно еще так много. Последствия войны и торговли. Множество беглецов во столько разных мест, сколько их вообще существует. В города невидимые, неспокойные, осажденные, в города, о которых я даже не стану писать в этой части моей второй книги, которая может оказаться лишь прологом. Нужно выполнить задачу, согласно инструкциям, чем я и займусь, не выказывая неповиновения.
Управляющий редко говорит о моей предшественнице.
Отнюдь не мой катехизис вы видите на первой странице – я лишь ответил на него шестью словами в две строки и остальными записями. Это ее катехизис, ее послание, которое она хотела передать тому, кто придет следом. Мне. Впрочем, теперь он мой. Сформулированный с неортодоксальной точностью и оставленный в начале того, что станет моей второй книгой. И я много раз представлял, как моя предшественница с приглушенным птичьим треском отбивает слова на машинке. Я пишу их от руки снова и снова.
«Надежда Такова, Подсчитай Весь Народ. Раздели По Группам. – Напиши Отчет. Проведи Оценку. Осуществи Запросы. Тогда Достигнешь Конечной Цели Нашего Правительства».
– МНЕ СНИЛАСЬ ЯМА, – пробормотал я и скатился с мула.
Я слышал голос переписчика и успокаивался. Он был близко, и я не боялся.
«Мне снилась яма». Я помню, как сказал это, но почти не помню сон, хотя до и после – до конца времен, если хотите, – этого момента от всех моих воспоминаний, пришедших из глубины холма, веяло и веет холодом и непоколебимостью. Полагаю, прокручивание прошлого иной раз превращает меня в капризного самокопателя, потому я верю, что сказал правду, но также думаю, что сон был о другом городе, а не о том, конусообразном и всеми отвергнутом. Думаю, я побывал в месте, которое начал рисовать между цветами на стене, побывал среди неуверенных угольных штрихов шумливого центра со снующими туда-сюда по всяким делам горожанами самой разной наружности. Границы этого города все ширятся, так что любой край, куда я приеду, дабы подсчитать своих разбредшихся земляков и выполнить работу, в конце концов окажется в его предместьях. А я, согласно поставленной задаче, буду искать оставленные там для меня сообщения и считать, считать.
Вдали за нами на фоне мрачного неба возвышаются холмы. У одного из них, наверное, есть холм-отражение, и между ними тянется мост. Там я родился, оттуда мы с управляющим только что спустились.
Благодарности
За помощь в работе над книгой от всей души благодарю Марка Боулда, Мика Читхэма, Джули Крисп, Рупу ДасГупту, Марию Дахвану Хэдли, Саймона Кавана, Тесу Макват, Сюзи Никлин, Сью Пауэлл, Макса Шефера и Рози Уоррен. Спасибо всем сотрудникам «Максимилиан» и «Пикадор», особенно Нику Блейку, Роберту Кларку, Ансе Ханхэттак, Нилу Лэнгу, Рави Мирчандани и Лорен Уэлч. А также всем из «Рэндом Хаус», особенно Киту Клейтону, Пенелопе Хейнс, Дэвиду Менху, Трише Нарвани, Скотту Шэннону, Дэвиду Дж. Стивенсону, Аннетте Шляхта-Макгин, Бетси Уилсон и моему редактору Марку Тавани.
Бо́льшая часть этой истории была написана во время проживания в творческой колонии Макдауэл, Питерборо, Нью-Гэмшир; а затем при поддержке фонда Ланнана – в Марфе, штат Техас. Я глубоко признателен обеим организациям за их щедрость.
И среди множества писателей, которым я обязан, здесь хочу отдать особую дань уважения Мэри Батс, Барбаре Коминз, Джону Хоуксу, Джейн Гаскелл, Дэнису Джонсону, Анне Каван, Эдварду Сент-Обину и Ролану Топору.