– Я бы перекусила.
– У меня есть только овощи, – от неожиданного ответа, волнение замещается улыбкой.
– Ты же терпеть их не можешь, – садится за стол, когда я ставлю перед ней свою тарелку, а себе накладываю новую порцию.
– Теперь я их ем каждый день. Это напоминает о тебе. И я даже их полюбил. – Бросаю на нее косой взгляд и замечаю, как на губах играет легкая улыбка.
– Ты разве куришь? – смотрит на полку, где стоит упакованная пачка сигарет и зажигалка. Теперь точно знаю, что читала все письма, ведь я писал, что бросил окончательно.
– Нет, это лишь тренировка выдержки и настойчивости. – Ставлю на стол тарелку для себя и сажусь напротив. Не дышим, глядя друг другу в глаза. Ждет от меня первого шага? Опять? Но я тоже тяну и не делаю его. Первой отводит взгляд и садится за стол.
– Вкусно, – уплетает мою еду. А мне кусок в горло не лезет. Как же я скучал по ней. Сотни раз прокручивал в голове нашу возможную встречу, но такой вариант не был никогда. Встретить ее вот так в своей гостиной. До сих пор не верю, что это не сон. Протягиваю к ней руку и кладу на стол.
– Ущипни меня, – она улыбается и касается меня двумя пальцами, больно захватывая кожу. Вероятно, я должен был бы проснуться, если бы это был сон.
– Я настоящая, – убирает руку и продолжает есть. Не дает надежду, но и не обрубает окончательно концы.
– Эви, зачем ты приехала? – Не выдерживаю и первым сдаюсь, начиная разговор, который витает между нами и накаляет всё вокруг.
– Кажется, ты обещал Мануэлю, что мы придем вдвоем. Не могу его не порадовать.
– Хочешь сейчас?
– Да, – тяжело вздыхает, но все равно хочет навестить его.
– Поехали.
Быстро расправляемся с едой и, скинув грязную посуду в раковину, догоняю девушку у выхода. Открыв дверь, пропускаю Эвон вперед, улавливая всё тот же апельсиновый аромат. Подхватываю Чаппи и выношу на улицу.
– Дружище, у тебя есть свой дом. Давай ты пока погуляешь на улице. – Сажу его в небольшой вольер специально сделанный для него. Пес провожает нас недовольным лаем, всем своим видом показывает, что в доме ему нравится больше.
Едем молча до кладбища. Такой момент, что не хочется обсуждать будущее, хочется как раз наоборот вернуться в прошлое и вспомнить деда.
Через двадцать минут паркуемся возле кладбища и, оставив машину, идем по бетонированной дорожке в нужном направлении. Теплый ветер подхватывает распущенные волосы, и они разлетаются в разные стороны, касаясь меня. Бросаю на нее взгляд и вижу, как волнуется, часто дыша и поджимая губы. Беру за руку, крепко сжимая. Она сжимает в ответ, словно отчаянно ждала этого. Не хочу больше никогда ее отпускать. И снова пройти через все это.
– Дед, привет, – рассматриваю фотографию в рамке, с которой на нас глядит довольный дед. – Я сдержал свое обещание и привел ее, – усмехаюсь и смотрю на Эвон.
– Мануэль, – шепчет дрожащим голосом, прикрывая глаза, из которых уже покатилась одинокая дорожка слез. Знаю, что сейчас расплачется. Разворачиваю к себе и обнимаю, прижимая к себе. Хочу, чтобы знала, что я с ней и всегда поддержу. Мне на поясницу кладет руки и стягивает пальцами толстовку.
– Учти, у меня нет во что переодеться, если будет очень много слез и ты вымочишь меня. – Вздыхает и отстраняется, поднимая глаза. – Уверен, он рад увидеть нас тут. Вместе.
Отпускаю, давая ей свободу и возможность развернуться лицом к фотографии, и поговорить с ним мысленно о чем-то своем. Замечаю, как ежится от ветра, хотя на улице еще тепло, и подхожу сзади, обнимая ее и прижимаясь губами к затылку.
– Перед тем, как тогда уйти со свадьбы, – начинает говорить, тяжело выдыхая, – я успела поговорить с Рейн. – Не хочу встревать и задавать вопросы. Она сама хочет что-то сказать. Возможно самое важное. – Она сказала дать себе время, хотя бы два месяца. Шестьдесят дней. И сказала, что если за это время я перестану думать о тебе, захочу жить без тебя, – голос дрожит, – быть с кем-то еще, не засыпать с мыслями о тебе и не просыпаться с теми же. – Перестаю дышать, слушая ее. Она бы не приехала сказать, что все так и есть. Она перестала думать и скучать. Все прошло, и нас окончательно нет. – Вчера был шестидесятый день. – Так много. Целая вечность для нас.
– И что теперь? – прерываю ее молчание.
– Теперь я тут. – Пожимая плечами. – Ты везде, Райт. Всегда в мыслях. Чтобы я ни делала. Как бы не пыталась, не думать об этом. – Разворачиваю ее к себе и притягиваю к себе. Как только прижимается ко мне, чувствую наконец себя полным и целостным. Только с ней. Кладет руки мне на поясницу, обнимая в ответ. Знаю, как ей сложно делать это в очередной раз. Доверять мне и заново учится верить.