Забываю на время все обиды и прячу их далеко под замок. Сегодня хочу просто быть тем, кем она должна была меня увидеть. Будь она жива.
Улыбаюсь отцу перед началом конференции и провожу к ректору. Как бы я не отрицал его значимость, но где-то в глубине души гордился им. Он умел найти общий язык с разными людьми. Грамотно и четко излагал мысли. Его хотели видеть и ждали на таких мероприятиях.
Сначала сказал свое слово ректор, потом дал выступить отцу для мотивации студентов. Через несколько человек мое выступление. Расслабляюсь, представляя, как хотел бы, чтобы она была рядом.
Поднимаюсь на сцену, застегивая пуговицы на пиджаке. Лицом к лицу с целым залом матерых экономистов и лучших студентов штага. Начинаю выступление. Но в какой-то момент становится не по себе. Но это не из-за мероприятия. Что-то другое. Как будто тут находится тот, кто не должен находиться. Наблюдает за мной, переживает. Сердце сжимается от непонятного чувства.
Пробегаю глазами по залу. Но людей слишком много, чтобы кого-то увидеть. Кого-то определенного. Не знаю почему, но присутствие этого человека наполняет уверенностью. Ещё раз рассматриваю людей и снова никого. Замечаю, как одобрительно кивает отец, подтверждает мои слова и размышления. Значит, всё правильно понял, когда спрашивал у него мнение по некоторым вопросам.
Когда же мой доклад заканчивается, слышу громкие аплодисменты, которые постепенно стихают. Вместе с этим исчезает и невидимый взгляд. Оставляет меня снова один на один со своими драконами.
– Ты был хорош, – наклонившись ко мне, шепчет отец, когда возвращаюсь на свое место. Улыбаюсь в ответ, расстегивая пиджак, и расслабляюсь в кресле.
– Знаешь, даже какие-то твои мысли натолкнули на интересные идеи.
– Спасибо, пап, – натягиваю улыбку.
Хотя совсем не до этого. Оборачиваюсь еще раз, чтобы увидеть кого-то. Сам не знаю, кого ищу, просто чувствую, что должен увидеть этого человека. Выдыхаю, разворачиваясь. Никого нет. Либо он не хочет, чтобы его видели.
Возвращаюсь в пустой дом. Ни Белоснежки, ни Джейка нет. Наверное, у себя. Переодеваюсь и поднимаюсь наверх к деду. Слышу разговор девушки и брата в детской. Но не заглядываю к ним и не прислушиваюсь. Зато заглядываю к ней в комнату.
Что же ты скрываешь, Белоснежка? Надо бы заняться этим и узнать о тебе больше. Прохожу внутрь. И первое, что бросается в глаза, телефон. Беру его и открываю уведомления. Вижу кое-что интересное.
Вот ты и попалась. Кладу телефон так, как лежал и выхожу из комнаты, направляясь к деду.
Стучу и захожу в комнату.
– Неужели ты вспомнил, что у тебя есть дед? – открывается для книги, улыбаясь.
– Дед, не начинай, – заваливаюсь на кровать.
– Знаешь, я постороннего человека в доме вижу чаще, чем тебя, – снимает очки и не спеша кладет их на стол.
– Извини, я был занят.
– Уж не новой ли няней? – спрашивает прищурившись. Знаю, что он думает. Мама рассказывала, какой он был в молодости, пока не встретил бабушку.
– Нет, – наигранно улыбаясь в ответ, передразнивая его. – Давай не будем о ней. Я готовился к конференции, я же говорил.
– Я помню, и как прошла? – меняем тему разговора.
– Хорошо, отец приезжал, сказал, что ему понравилось, и я хорошо раскрыл свою тему.
– Рад за тебя.
– Дед, а у тебя такое было, что ты чувствуешь, будто какой-то важный для тебя человек находится в зале, наблюдает за тобой, а потом словно ничего нет. Не пойму, – пожимаю плечами, – то ли показалось, то ли нет.
– Ну, раз чувствовал, значит, там на самом деле был кто-то важный. Раз он не показался, значит, так надо было. – Прямо смотрит в глаза, укрепляя эту мысль
Растираю теплыми ладонями лицо и зарываю пальцы в волосы. Сжимаю их до боли. Столько лет прошло, а я так и не смог смириться, привыкнуть.
– Мне так ее не хватает. И внутри такая пустота. Ничто и никто не может ее заполнить. Кажется везде ложь и обман. Отец даже создал семью, заменил память о ней, вычеркнул. Хочет, чтобы и я это принял. Но я не могу. И не хочу.
– Райт, – подъезжает на инвалидной коляске ко мне и берет в руки мою ладонь, крепко сжимая. – Мне тоже ее не хватает. Но так случилось. Назад ничего не вернуть. – Горло першит от безысходности и обиды. – Надо жить дальше и искать смысл в чем-то другом. – Выдергиваю ладонь и обхватываю ее шею сзади, массируя.
– Раньше я хотя бы мог писать, теперь нет. Строки не идут. Пусто.
– Никто не вдохновляет? – Смотрит в глаза, хочет знать только правду. Знаю, что наш разговор не выйдет за пределы комнаты. Усмехаясь уголком губ в ответ.