Благодарение. «Паки, паки... преклоньша колена...» [785]
ПИШИТЕ О СЕБЕ!… (Догрызу!) «Кулисы» и «варьетэ» — софизмы. «Себя» можете спрятать: надо понять, как творится человек В<ашего> калибра. Я, наприм<ер>, ничего не знаю, — откуда и как сие. И что-то во мне настоятельно требует — познай!
Вы обрушили на меня все пушки и орудия. А я ни в чем не повинен. Тхоржевскому не предлагал, а, прося типографской справки, писал о своем неотложном, ждущем «меценатов», и — опять-таки для укора злой современности — добавил, что ждет печати и выдающаяся работа И. А. Ильина. Только. Не просил, не навязывал. Неужели и поминать Ваше имя — запрет. Помилуйте...
В разговоре с Кр<утиковым> оговорился, что не имею никак<ого> уполномочия от Вас — а лишь опять-таки, к<а>к иллюстрация дикой современности. И никто не может мне — даже и Вы! — запретить высказываться о трудах, для писателя ценных. Об издании же Имкой — теперь уже не Имка! — речи не было.
Я — табуля раза: [786] я ничего не знал и не знаю об «имке», о всех, Вами поминаемых... Знаю, что Вы издавались там. Только. Я не ходил к «Эдитёр Рэюни», а предался воле С. Е. Тр<убецкой> — и лунатиком двинулся, как бы ведомый ею, подвигнутой, по ее чувствованию, преп. Серафимом. А что выйдет — не ведаю.
Зачем меня так — «у Вешняков печатались..»?! Надо знать все. Да, требовал меня читатель, а то бы они меня и на пуш<ечный> выстр<ел> не подпустили. Я, я — им — ставил условие! Все печатать, хоть это им и — как черту ладан. И — печатали, корчась. За «Солдат» меня секли в «Посл<едних> Нов<остях>» — два раза. «Нянька» им же напаяла, а они ежились, — и печатали. Не печатайся я в «С<овременных> Зап<исках>» — не знал бы рус<ский> чит<атель> ни «Няни», ни «Ист<ории> люб<овной>», ни «На пеньках», ни «Въезд в Париж». В «Посл<едние> Нов<ости>» я не пошел, несм<отря> на двукратные пригл<ашения> самого Милюкова, к<а>к оказ<алось>, моего по-читателя! Ни — в «Евр<ейскую> Трибуну», [787] предл<агали> злато. Уходил на 4 г<ода> из «Возрождения». 10 л<ет> «П<оследние> Н<овости>» не упоминали моего имени. От «Про одну старуху» — тоже кор-чились. Как С. Маковский — от «Панорамы», которую я заставил напечатать. Нет, Ш<меле>в разбирался. Но он не мог молчать. За «Солнце Мертв<ых>» — лягали и — печатали. И припечатывали в тех же «Посл<едних> Нов<остях>».
Зачем же так «самород искусства»?! Совесть не тревожит меня. Надо все знать. Сами судите, посмел бы я писать Вам «ловить» Анд<ерсена> за хв<ост>, если бы я знал и понимал, как Вам сие неприемлемо: я ничего не знал. И ныне я ничего не знаю.
Кандр<ейя> никак меня не обдирала: она перевела мои же деньги на счет в Шв<ейцарии> на имя караимово, — только. А кар<аим> так облуплял меня, с моего же — вынужд<енного> — согласия.
О «Даме с соб<ачкой>» — я Вам писал. Моя опрометчивая забывчивость, и — я по необх<одимости> включил ее. А Вы здорово изобразили, уморили.
Сардинки — превыше похвал. Спасибо.
Согласен с В<ашим> тончайшим мерилом — о «Л<ете> Г<осподнем>». Но что я буду делать?! Сделано. Я, конечно, могу кое-что вычистить, — и благодарю, восхищенный, за анализ недосягаемый — !!!! Преклоняюсь. В душу мою смотрели. Но... «Два солнца ходят...» — и во 2 ч. «Л<ета> Г<осподня>». Только во 2-ой — солнце в затмении. Там, — говорю о посл<едних> 9 главах! — тоже «праздники»… — но в каком освещении!? И «Троица», и «Преображение», и «Покров»… и Ив. Богослов... — обуднились и померкли. С первой страницы 1 ч<асти> «Л<ета> Г<осподня>» до последней — преломленный наш быт... преломл<енный> чрез бытие. Я не раз писал Вам о трепете, о приближ<ающейся> му-ке моей... я долго не решался приступить к ворошенью слоев душевных... «Отец», «папашенька»… — все тот же русский человек... но уже готовящийся... И «благосл<овение> детей», и «соборование»… — ступени в туда. Важно, насколько мне удалось показать это нисхождение... Согласен: растроганностью-страданием писалось. И... представьте... не мог уже пользоваться хладным словом «отец». Погляжу — проверю, — рукописи у меня сейч<ас> нет. Нельзя дать никак<ого> иного заглавия. Обе части срощены. Добавлю лишь к подзаголовку «Праздники» — подзаголовок — «Будни». Согласен: да, верней убрать в «повествовании»! — расслабляющее «папашенька». Ваш разбор, повторю, — необычайно тонок и точен, — верен психологически. У меня кружилась голова. Поразительно нащупано. До — страха. Не забываю и В<ашего> замечания (когда-то!), вернейшего, о «Рожд<естве>» в 1 ч<асти> — оно дано в ином напеве, но я не мог расстаться с перв<ым> вариантом, он — для меня лично-историчен. Зато я дал другое «Рожд<ество>», во 2 ч<асти>. Большинство глав 2 ч. — те же «праздники», то же «Л<ето> Г<осподне>». Они должны слиться, и да изопью справедливые Ваши замечания! Нет — и не м<ожет> б<ыть> другого заглавия, хотя «акты» — и разные. Частью. Слышу сам. Но, повторяю, — зорко вникну и — что смогу — выправлю. Очень благодарю. Все понял. И уже давно предчувствовал, оттягивая работу над страшным. Если бы Вы знали эти томления! Но нельзя показывать читателю этих слез. Надо — спокойствие и замыканье в своем, и слова — вне меня. В посл<едних> гл<авах> само прорвалось — «отец». И — приподняло. И тут же — сдало. Выверю. Пять раз перечитывал В<аше> п<ись>мо. Но — нет рукописи, — у Кр<утикова>. Другая — у Вас. Дорогой друг, спасибо. Когда не будет надобности в рукописи, перешлите мне заказным.