Когда следующее сальто?!
До свидания, дорогой.
И.
435
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <12.XII.1946>
12. 12. 46.
Дорогой друг, Иван Александрович, получил оба пакета «Л<ета> Г<осподня>», благодарю, — вчера пришли.
Под конец жития, испиваю чашу... Недуги одолели. Судите сами... — «Зона» зонит неумолимо, — о «зонах» слышать не могу, — Болезнь моя неодолима, — я, ми амице, [804] — «вже угу». — А тут еще к зоне неясной — Подчалил пламенный юльсэр, — Вструпил в союз любви с «прекрасной», — Хоть и клыкаст, как старый сэр. — Завидуя чужому счастью, — Подковылял к ним хлюпкий грипп, — Дохнул в меня слюнявой пастью, — И я трясусь, как хлибкий гриб. — Подобно ветреной девице, — Увы, — в сожительстве ан-катр, [805] — В мечтах, гульнуть под солнцем в Ницце?… — Кутнуть поехать на Монмартр?.. — Иль расшибить башку об стену? — Невыносим неравный бой! — Иль ухнуть ночью с моста в Сену — И потопить их всех с собой?…» —
Грипп отвалился, но язва еще потачивает, а почёс ярится, душу измотал. И вот, чтобы уйти ото всего... принялся ломать «Пути»… — и ка-ак!.. Посылая Вам, я-то уже знал, что буду ломать... «внутри кричало». Почеркал перв<ую> половину и... похерил стр<а>н<иц> 50 — из 150. А всего выхерю до сотни, и вм<есто> 300 останется — если останется! — 200. Высушил — так и знал, что высушу! — «слезы и умиленья» (и не только, а много и четких, но загроможд<ающих> мелочей)… У меня все так: «не повалявши , куска не съест», — кошка-то. Тут, в своем, я неумолим.
Опять сладость... — с «Л<етом> Г<осподним>». Кн<ягиня> Тр<убецкая>, знаю, блага хотела мне. Толкнули в чертову «бывш<ую> ИМКУ»… нет Бердяева!… а стороной узнал, что «Л<ето> Г<осподне>» передана... ко-ми-ссии! (Меня — кому?!…) и что за черти в эт<ой> ком<иссии> — после В<ашего> п<ись>ма предполагаю: масоны, д<олжно> б<ыть>, остатки от «Матери-Мареи», [806] сатанисты, «евангелисты», подсоветч<и>ки-подвывалы... — НЕ-православные. И, вероятно, воспользуются случаем умыть Ш<меле>ва. Пусть. Абраму Г<укасову> отдам, торговец возьмет свой волчий кус, но хоть 2 часть «Л<ета> Г<осподня>» б<удет> издана. За что, о, Господи?!… Все на меня.
Сотни читат<ельских> п<исе>м... «Ваши «Л<ето> Г<осподне>» и «Бог<омолье>» — уводят в чистый мир, освобождают душу...» Вот на днях, из Берлина так писала вдова курск<ого> губ<ернатора> Катенина — О<льге> А<лександров>не. [807] Она и не знает, что мы знакомы. А спрашив<ает>, «были в Пари... не видели ли Ш<меле>ва, жив ли он?» И вот об успокоении от «Л<ета> Г<осподня>» и «Бог<омолья>». К<а>к сговорясь, повторяют то, что писали Вы... Я давно знал это. И вот, теперь — умоют.
Мне тяжко, мне темно, черно. Я страшно одинок... и эта болезнь...!
Горько... Мало меня била судьба?.. Все отняла... теперь до-катывает. По мелочишкам... Молчу-стенаю... сжал зубы... Ско-лько труда положено!.. и — для чего?!… Ну, кому-то что-то облегчал... а жизнь сжег, не я... — сожгло. Лишен даже слабой радости — видеть, что книги живут, творят. Не вижу детей своих... духовных. Горько.
Кончаю сим, невмоготу, ослабел. Почти неделю ел «вороб<ьиный> паек» (от язвы, ник<акой> охоты есть!).
О, эти одинокие вечера, черные ночи!.. Эти короткие дни — всегда мука для меня. И тянутся, и тя-нут... за душу. И приходит порой мыслишка окаянная... — уж не «газнуть» ли? Но если сил нет!… Не сделаю сего, у меня не все закончено. С с<альто>-м<ортале>… если можно, недели через две. Всегда страшусь. А почему дроворуб — левша?.. Впрочем, — левизна... — воспитала змей, отравивших Россию.
Не забывайте. К<а>к мало живых душ!…
Да и у самого — усыхает.
Привет обоим Вам, милые.
Так и не «потешил» Вас... — сил нет...
Ваш Ив. Шмелев.
436
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <15.ХII.1946>
Дорогой Иван Сергеевич!
Вот уже вторую неделю лежу. Перебои в сердце, высокое давление 125/200, головокружения, слабость. Потому не пишу. Еле управляюсь с заработком. Радуюсь, что успел закончить по-русски «Поющее сердце». Переписывается. От Вас давно нет ни строки. Следующее сальто готово и ждет только Вашего распоряжения. Напишите скорее, хоть строчку (можно ли?). А то праздники подходят, почта будет завалена и заваляет.
806
Речь идет о Кузьминой-Караваевой (в замуж. Скобцовой) Елизавете Юрьевне, в монашестве матери Марии (1891 — 1945) — поэтессе, философе, публицисте, общественно-религиозной деятельнице.