Что будете издавать в Изд<ательской> Ком<иссии>? Напрасно Вы не договорились, когда можно было это — осязательно. Ведь там — канцелярия, исходящие — № 80369-й......! ух! Вот как работают!
С подступающим ангелом! В сей Ваш день я читаю в пользу бедных Аньера (конечно весь в пользу и на пользу: Индийское Рождество (развитие одной гл<авы> из Няни, пребыв<ающей> в Эн-дии!) и — День Ангела... — благослови, Владыко! А — ?
Обнимаю.
Ваш, исцеленный Господом и пр. Серафимом, Вами утишенный — весь Ваш Ив. Шмелев с Олечкой — молитвенницей. Целуем.
227
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <19.1.1935>
19. I. 35., 10 ч. веч<ера>.
Булонь на С<ене>.
Дорогой Иван Александрович,
Схватил мал<енький> гриб, и меня на неделю сварило, все спуталось, забыл — сил не было приветствовать в срок Вас в День Ангела Вашего — Собор св. Предтечи и Крестителя Иоанна. Приветствую, восстав с одра, смотрю — заочно! — за Вас и вижу Ангелов: Его и Наталию Николаевну. С такими стражами не должны страждать, а в бодрости и здоровьи ожидать, творя, благ всемерных. Да будет сие, до скончания века нашего.
Испугала меня болезнь: ну, сорву назначенное на завтра чтение в пользу прихода в Аньере. Там о. Мефодий, [17] монах, — сын проф. Кульмана, — святой человек! Сколько добра творит, скольких утверждает в воле и вере! Подвижник, воистину. И хотелось мне приятное для него сделать, для его бедноты. И согласился, — сам вызвался, — читать. А болезнь чуть не сорвала. Завтра могу поехать, слава Богу.
Прислали мне с Карпат образ преп. Серафима, игумен прислал, с надписанием: «бытописателю русского благочестия»… Сделали мы с О<льгой> А<лександровной> и с помощью Ивика кивот, вызолотили сами, и теперь «свят угол» наш светится. Работа эта была радостна уди-ви-тельно! Обтачивали-полировали, до испарины. Образ делан на ст<аром> Афоне, поднесен какому-то о. Парфению, потом лежал ночь на камне Серафима Преп., в Сарове... потом попал на Пряшевскую Русь, [18] и вот — дар священный — у меня, в Булони. Он нас и доведет до... Сарова, — так с ним и поеду на родину. И это будет, будет, — хочу сего. И это будет. Сказалось во мне, «вдруг», прояснением. Терпеть недолго, самое большое 2 года.
Скоро дойдет «Няня из Москвы», посл<едняя> часть появится в 57 кн<иге>, [19] и гады будут меня шпынять, Гадомовичи и Худосеичи. А пока в библиотеках очереди. Врочем, и на Вербицкую очереди бывали... Жду Вашего суда. Не обольщаюсь я: не шедевр написал, а маленькую «одиссею», нашу, — смотр произвел, только не генералами, а умом скудным и сердцем неискушенным. Просто — опыт, сводка, «альбом иллюстраций». По секрету: довольный отдельными местами, целым — нет, недоволен... Одно облегчение: на что-то не задавался, честное слово. Та-ак, высказалось, выговорилось, выпелось в унынии. И теперь не знаю, что же хочу писать. Меня привлекает продолжать «очерки» — русского благочестия. Как Вы нашли «День Ангела», писанный мною уже с головной болью, перед болезнью, почти в болезни. Мучился очень, что не сведу концов, что не выйдет у меня рассказа. Т. е. — все знал, а сил уж не было... поставить посл<еднюю> точку. А надо было, по обещанию, посылать к празд<ничным> №№. Наконец, как-то сомкнул. И чем дальше пишу эти «оглядки» — столько приоткрывается...! Пишу их — как бы на побывку улетаю, к родимому... Жить материально трудней и скудней. Все обсекается, с переводами. А еще вот, томит... нет возможности помочь — кому надо бы... столько страшного узнаёшь. О. Мефодий пишет мне: «если бы писатели знали все, что приходит к нам, священникам...» И не довершает слова. Самоубийства, отчаяние, ужас... и — бессилие удержать. Когда все подорвано, всякая зуботычинка — удар, всякое дуновенье — буря, всякое ущемленье — сдиранье кожи... И — кончают. И это все достойные, отдававшие себя... Ничтожеством считаешь себя перед ними. Будь я Крезом... — занялся бы. Дело надо тут, а не слово. Скажут — тебе хорошо, кров над головой, обед, тепло... а ты бы вот... Страшные картины.
Приходит в голову порой — да не уехать ли «в немцы». Так порой затоскуешь по умному душевному слову... В своб<одный> час иду в Тург<еневскую> библ<иотеку>, роюсь — чего бы перечитать... не знаю... чего-то ищу, хочу... есть же книги, кот<орые> взяли бы и обогрели душу. Ни-чего нынешнего не могу... — плетенье. Посоветуйте, что бы это... Перечитал Шекспира... да что! Шопенгауэра.. — о, злой умница — болтушка. Гете не дал ни ч<ерта>. Одиссея, Иллиада... — чуть отвлекся. Платон — из 5 в 10, довольно. Очень томительное жеванье. Аксаков унял. Хочу старых путешественников читать, хочу простоты наивной.
17
О. Мефодий, настоятель церкви в Аньере, впоследствии епископ, был очень деятельным в области благотворительности и просвещения. Издавал религиозный журнал «Вечное».