Сирина еще не опробовал я, но наперед знаю его «ребус». Не примаю никак. И протчих знаю. Не дадут ни-че-го. А С<ирин> останется со своими акробатич<ескими> упражнениями и жонглерством «все в том же классе», как бы ни лезли из кожи Х<одасевичи> и Гады. Сирин, к сожалению, ничего не дал и не даст нашей литературе, ибо наша литература акробатики не знает, а у С<ирина> только «ловкость рук» и «мускулов», — нет не только Бога во храме, но и простой часовенки нет, не из чего поставить. И вот, злой волей Зла-Рока, правят в газетах «бал» — Овичи и Евичи: одни про-советские, другие — гнуснички-завистнички. Польский жид получил право поплевывать — старательно сдерживаясь, чтобы, упаси Бог, не выгнали! — на русскую литературу. — Так вот: суди меня, судия грозный и праведный! Что ж, я прямо скажу и Лютеру, и Б<артельсу>, что погибал. Как и когда я мог что-нибудь получить от Б<артельса>? Они могли заработать, а я — жди спасительного корабля с мачтами и коврами? Вон и слуху нет о сборнике рассказов. И вот, страшусь, что «ближние мои отдалече мне станут»… ну, что же... «выпивать — так выпивать... до-пивать!» И вот почему, даже при таком «успехе», не могу выехать на отдых. Вынесут на отдых. Иду на последний «ход», кляча почтовая. «Фациант мелиора потентес». [132] Душа исписалась и не дождалась даже «алюминиева пера». Праздную! А посему.... на последнюю да на пятерку купил десятку в надежде парадного выноса на 20 число, за № 0838652, с дружеским участием единственного и неизменного! (Sic, и не отмахивайтесь от «чем ворота запирают».) Ло-ми-тесь — и отверзется вам, … чем ворота запирают. Читал о Вашем чтении стихов о России... — если бы издали! Получаю порой «изъяснения в любви». Вчера в одном доме встретила меня г-жа Гужон, изв<естная> моск<овская> персона, дочь стар<ой> артистки Медведевой... — ка-ак она меня при всех... «вы?!… яко видеста очи моя... и т. д... и вдруг: ка-ак посмели дать кобеля Б<унину>?! [133] Ложь, обман!! преступление!! по-чему?!» Что мог сказать?! «Им, говорю, это лучше известно». Смылся. А один доктор ей — «а что не хлопотали... при ваших-то связях? а те хлопотали во все лопатки». Да что... когда — «и вся иерусалима с ним». А он все еще жует «кусок нищему». Простите. О<льга> А<лександровна> вся выпита, достирывает... а я донашиваю. Помяните рабов Божиих. Странно: как только начал я печатать «П<ути> Неб<есные>» — Н. И. К<ульма>н лишила меня милости...?! Милые, целуем Вас, последние друзья наши. Но когда я и Вас утрачу — кончу разговор.
132
Концовка знаменитого латинского выражения: «Feci quod potui faciant meliora potentes» — я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше.