Простите меня, что я, не запросив Вас, сказал к слову, — о Ваших, так меня заинтересовавших эскизах... Я этим хотел сказать, что вот, смотрите, мимо вас, гг. хорошие, проходит творчество... — я хотел Вам добра, говорить и думать о Вас хотел, урекать их хотел, и не подумал, что это Вам доставит неприятное. Простите — и забудьте. Не браните. Эх, и не предполагаете Вы, как трудно в газете мне, как гнусно туда ездить за... грошами, лопотать, что-то стараться сделать, одергивать, направлять бессильно. О<льга> А<лександровна> боялась за меня, и я чуть не заболел опять. Жить тихо — и то не дают. Работать не дают. Скверно. Еще: то Гук<асов> обещал «Няню» издавать, а теперь, кажется, — даром хочет... Т. е. в такой хомут забираюсь, что... пользуясь тем, что негде будет писать, не пойдет-де Ш<мелев> в «П<оследние> Н<овости>». Там все же с писателями обращаются корректней и М<илюко>в дает место письму В. Ф. Зеелера по поводу гнусной статьи Х<одасеви>ча. Каж<ется>, там будет и статья Зеелера о 40 л. моем литературном — дебюта моего. Да, все замечательно, все знаменательно. Но знайте, что Вас — ценят даже эти... господа! — Гукасов и К°. Вам, конечно, наплевать, а нам не наплевать. И ско-лько же народцу руга-ет «Возр<ождение>»! Горе наше: нет денег, — нет у «национальных русских» — насилу язык повернулся! — смысла. В драку лезут, если неопасно, а хоть бы грошом поступились... тьфу! И топчут побеги, душат последний вздох. Боюсь, как бы опять не началась болезнь моя, что-то «позывает»… — и все от мелких расстройств, вот что обидно. Соломинкой валят...
Последнее мое слово — просьба к Вам: не уходи-те из газеты, все же!
Прочитал с большим удовлетворением Ваши две сказочки. Как все у Вас — и этот род творчества — талант, но это для Вас — шутка, «отдохновение», и, не сомневаюсь, масса прочла с большим интересом. На днях мне один знакомый говорил: «смотрите, вот вам и новое бесспорное дарование, «Воскрешение Щедрина»». Я мог только подтвердить, что мне и не было трудно: «о, бесспорное и <р>едкое дарование».
Сейчас перестукаю Вашу «Овцу» и завтра повезу.
О себе писать нечего, и — самому надоело терзать себя и... Вас, милый.
Какое светлое письмо написала мне Р. И. Земмеринг! Родные цветы прислала. Пошлю ей книжечку. А на фотографии у меня нет денег, жду, когда снимут — даром, «из уважения».
Сердечный наш привет дорогой Наталии Николаевне. Земм<еринг> пишет, что я всегда знал, — Ангел-Хранитель Ваш светлая Наталия... как у меня бедная моя Ольга... Да, работает — рук не покладая, вся больная. Обокрали меня: Туржанский поставил фильм — «Очи черные» — сюжет изменен, но взято — основной фон и детали даже — из «Человека». [178] Судиться? Плюнул, скользкий процесс, и денег нет. Есть предложение для фильма — «Пути Неб<есные>», но эта вещь далеко не кончена, и кончу ли... — сам в петлю попал, копнул, как бы лопата не хрустнула... И кружиться стала голова, а иод принимать, вижу, нельзя... подействует на мою «язву», пока уснувшую... — надо поговорить с умным доктором.
Целуем Вас обоих, милые. Нет, не серчайте на меня: у меня из всех здесь самое дорогое — Вы, самое близкое — Вы, духовная моя опора — Вы, всегда Вы. И как я жду Ваших «эскизов»! Если бы хоть один-два прислали!
Спешу на почту — и потому не читаю п<ись>ма, не правлю возм<ожных> описок.
Ваш довека Ив. Шмелев.
260
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <9.ХI.1935>
<Открытка>
Дорогой Иван Сергеевич!
Шлем Вам самый нежно-духовный привет из Псковского Печерского монастыря, до Псковского озера 20 км, от Юрьева 80 км, от Изборска 22, от границы 28 км. Вот мы где! Дух Иоанна, Петра, Анны — Пещеры. Стены крепостные. Иконы! Завтра в Изборске. Ходим и о Вас помышляем.
И. А. Ильин Н. Ильина Г. Климов Конст. Климов
1935. XI. 9.
<Адрес И. С. Шмелева:>
178
И. С. Шмелеву обещали 30 000 фр. за консультацию. Письменного контракта заключено не было. В итоге за свою работу писатель получил только 2000 фр. Главную женскую роль в этом фильме играла известная актриса С. Синьоре.