Ив. Шмелев.
<Приписка:> Ох, напишите о себе и Н<аталии> Н<иколаевне>!
<Адрес И. А. Ильина:>
Herrn Professor Dr. — I. Ilyin
Sodener Str. 36 III
Berlin — Wilmersdorf
Allemagne
267
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <22.III.1936>
22. 03. 36
Boulogne/S.
Дорогой Иван Александрович, милый Друг!
1. Союз Инвалидов просит: прислать к 15 IV — самое позднее — к 17 IV — (Вам с походом!) «словечко». Для ежегодного парадного № Рус<ского> Инв<алида>. О чем угодно. Вам только взять карандаш — и одарите. Зажжете. Обновите. Возродите. Оживите. Уведете. Зачаруете. Хоть 30–40 стр<о>к! Все дают, но... дадут ли? У Вас сотни этюдов! Вы мне обещали дать читнуть... Если бы Вы знали, ка-кие есть страдальцы! Ох, дайте о Страдании — во-имя! Или — из цикла — Кремль, Пушкин, Зима, Царь, Звезды, гнезда, седла... Вы даже о «торичелл<иевой> пустоте» подарите богатую кошницу! Адр<ес> посыла: Ген. М. Кальницкому, 3, rue Adolphe Cheri-oux, Issy-les-Monlineux, Seine, Union des Inv. Rus. О цыфире, в которую я Вас примаю, будет своевременно. Живу на иголках. Поглядываю на — эст. [195] Бьет для р<усского> вопр<оса> 12-й час. Пою Осанну. Скулю. Весь в работе. Никогда столько не писал, сталось 4–5 глав Дариньки, которая Вам не по сердцу. И все же везу ее в маскарад. Не я: меня везет. Будет: Вразумление, Крестный сон, Покаяние, Голубые письма и еще что — не знаю. И — закончится 1-ая часть Путей неб<есных>. Уже подписан для издания (с очередн<ым> ограблением). «Няня» вся распродана. Устыдился Г<укасов> и без просьбы дал мне 550 fr. — слезы. Спрос продолж<ается>, но «Няня» вышла вся. Идиоты. П<ути> Неб<есные> спрашив<ают> в лавках. Много выписыв<ают> №№ газет с ней. И эти №№ (многие из них) разошлись. Каж<ется>, дам подзаголовок к П<утям> Неб<есным>: «Даринькин роман», а дальше будет...? Но чую, что дам русского антилигента-мигилиста-врача в Мценске. Начнутся... чудеса. А пока напитываюсь Минеями и проч. Пишу одновр<еменно> «Старый Валаам» и по рассказу в мес<яц> для «Илл<юстрированной> Рос<сии>». Напечатал в посл<еднем> № — Крест. Сдал еще для апреля Стенька Рыбак. Есть много. Платит Ил<люстрированная> Рос<сия> по 333 fr. за расск<аз> не менее 300 строк. На год! А то — пропадай. Бун<ин>, Мер<ежковский>, Зайц<ев>, Гиппиус и я — Гип<пиус> и Мер<ежковский> чередуются. На нас 3-х 1000 fr. в мес<яц>. Бун<ину> — за приз — 500. Если не дадим как<ой> мес<яц> — вычит<ают> 200 fr., и все же получим 133 fr. Зато «вошли как бы в редакцию», но это для блезиру так.
Чи-тать меня ста-ли-и... ух! А все Вы это, показываете меня. Знаете, слышу — иные нянины словечки становятся ходячими. Чудеса! Читал в Аньере для бездомных — все было сверхполно, все бил<еты> проданы. Собрали 1000 fr. и за мои 2 книги 100 fr. Я-то только читал, для спас<ения> души. Очень о. Мефодий славный (сын Кульм<ана>) самоотверж<енный> пастырь. Есть люди! Он меня и взял. Он же меня и исповедов<ал> перед «операцией». И знаю — молится. Когда же Вы что-ниб<удь> дадите Возр<ождению>? Не будьте жестоким. Ведь бедн<ых> рус<ских> людей лишаете хлеба! Если бы поговорить по душам! М<ожет> б<ыть> поеду в Ригу. А разрешат мне остановиться на 2–3 дня в Б<ерлине>? Мне бы глазком поглядеть на
Вас, милые. Сердцем прислониться. Обнимаю Вас. Целую руку Н<аталии> Н<иколаевне>. Оля — такожде.
Ваш утлый Ив. Шмелев.
268
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <13.IV.1936>
13. IV. 36.
Boulogne s/S.
С запозданием по непредв<иденным> обстоят<ельствам> — умопомрачился.
Только Вам и пишу. Нет сил.
Дорогой друг Иван Александрович,
Славной и нежной, русской родной душе, — Наталии Николаевне и Вам, чудесный, — Христос Воскресе! — кричим помыслом чистым по сердечным волнам душерадия нашего, из темного леса европейского, — я и Оля. Оба убогие, задерганные, в пустом кипеньи варящиеся — и уже готовые. Из последних сил. Я не видал и не вкушал сладости ни постных, ни страстных дней, и теперь, как оглушенный, не видящий Дня Светлого, вопию: Христос Воскресе..! Вопию и — валюсь в изнеможении. Додергали, доработали, доработался, изработался. И все — по какой-то инерции, трепеща, надеясь, что... вот, Россия воскреснет, — воскресят Ее! — для чего-то еще скриплю пером, и все куда-то летит — и для чего летит, и для чего все это здесь — не слышу, не чувствую. Я устал. Меня замучили письма, на кот<орые> я не в силах ответить, «срочные» работы, тревоги о грошах, о ненужной жизни. Затворился бы, но нет затвора. Сесть бы на месяцы и пить, пить из чистого источника... — нет часа забыться, почитать. И вот, в этом кипеньи, когда выдохся, еще — соблазн. Одно солидное синематогр<афическое> предприятие, русское... — схватило меня: дай ему в 3 дня eхроsе [196] для фильма — Петерб<ург>-Кавказ, (история покорения, Шамиль, [197] кавк<азская> же-нщи-на, любовь, пропасти, бои, балы, игры, байрамы,...) — зацепились, вцепились... — «заработаете на все лето!» — и я, как дурак, отмахиваюсь и тщусь. Ну, как я с «Путей» да — на Кавказ!? Да в 3 дня?! И упал во мне дух... — и я, каж<ется>, должен решит<ельно> сказать — нет. А открыв<аются> перспективы... потом мог бы закатить им та-а-кой свой фильм — на всю вселенную! И эти посл<едние> дни — меня терзали, убеждали... искуша-ли! И я — вместо погребения Христа — д<олжен> был отбиваться... А посл<едний> их фильм — стоил 8 мил. и бешеный успех! А главное — свои, русские, и хозяин, с огромным размахом, с одного разговора в меня уверовал, да та-ак.... И — откажусь, увы. Где же я им выдумаю до среды, когда не могу никуда укрыться?! Визитеры, «полотеры», кредиторы, пустотеры... и требуют и на День Рус<ской> Культ<уры>! и на Бальмонта, и на Инвалида, и на детей, и на... За март я навалял 2 рассказа в Ил<люстрированную> Рос<сию> (договор), три двуподв<альные> главы «Путей», 2 подвала о Валааме, речь для Риги о Рус<ской> Культ<уре>, десяток «воззваний», письма.... — умер. Нет спасения. Помолитесь за гр<ешного> раба. Дамы и девицы (особенно дамы!) — шлют письма и при встречах допытыв<аются> (ужас?!) — что дальше с... Вагаев<ым>, с Дар<инькой>..! Хотят одне и одни, чтобы сдалась (большинство!), другие — о, сохраните ее!… И я не знаю, что же все это?! Я не думал писать авантюр<но>-бульв<арного> романа. Митр<ополит> Анаст<асий> приветств<овал>, что я — «об искушениях» — ?! Генералы и военные вообще одобряли Вагаева, требуют, чтобы я скорей дотащил Д<аринь>ку до... Черт знает! А я им — старцев! Все это меня нервит. И я каж<ется>, обанкрочусь. У меня в голове — жужжит жук, пью бром. В отчаянии как никогда! Господь над Вами! Жду чего-то — в мире. Жду России — судорожно на 10 мин., хватаюсь за Пушкина.
197