Боюсь, что придется пересаживаться в пути, из — Ваш<его> письма вижу, что надо где-то «подходить к друг<ому> поезду», для спанья. А это нам зарез. Мы потеряемся. И не до спанья нам. И ка-ак я буду читать... это казнь! Я весь разбит. Если не случится ничего, д<олжны> выехать самое позднее — субботу. Но найду ли билеты? Простите: я совс<ем> расстроен, нет сил писать. Обнимаю. Поцелуйте от нас горевых Н<аталию> Н<иколаевну>.
Ваш Ив. Шмелев.
А как я мечтал о лете и об отдыхе для О<льги> А<лександровны>! Пора кончаться обоим.
<Приписка:> Какая еда моя! Яйцо свежее всм<ятку>, молоко кипяч<еное> — мясо grille, только, сметана, творог, овсянка на молоке, ничего с прожар<енным> маслом, яд! Ни копч<еного>, ни соли... совсем! Ни вина, ни кофе, бискоты, мягк<ий> хлеб запрещен. Вар<еное> картоф<ельное> пюре.
277
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <22.VI.1936>
<Телеграмма>
22. 06. 36.
EPOUSE GRAVEMENT MALADE IMPOSSIBLE PARTIR CHMELEFF [226] =
<Адрес И. А. Ильина:>
ILYIN 36 SODENERSTRASS BERLIN =
<Открытка>
22. 06. 36.
Дорогие, не могу не известить Вас.
Оля умерла сегодня в 1 1/2 ч. дня, после приступа сердца (грудной жабы).
Помолитесь за нее. Мне больно, но я постараюсь додержаться до конца.
Ваш Ив. Шмелев.
278
И. А. Ильин — И. С. Шмелеву <24.VI.1936>
24 июня 1936
Милый и дорогой друг!
Мы оба сражены вестью о кончине Ольги Александровны. Господи, мы все в руке Твоей! Каждым мигом, каждым дыханием, каждым намерением нашим! Милый мой! Мы всей душой с Вами. Делим Ваше горе и Ваши слезы. Обнимаем Вас. Молимся за Вас. Да пошлет Вам Господь силы и веры, ведения и видения Своего в эти часы земной, не духовной, но сколь же горькой, сиротеющей разлуки!
С самого мига, как прочел Ваши строки, потрясенный дух мой залит слезами.
Ваши в любви, братстве и горе
Н. Ильина И. А. Ильин. [227]
Не заботьтесь о здешней лекции. Мы все уладили и отменили. Ради Господа, не оставляйте нас без известий! Деньги из Возрождения только что пришли, простите, не беспокойтесь!
279
И. С. Шмелев — И. А. Ильину <3.VII.1936>
3. VII. 36.
Boulogne /Seine
Дорогой, милый Иван Александрович,
Дорогая Наталия Николаевна,
Нет у меня сил писать все, это первое письмо Вам пишу. М<ожет> б<ыть> Бог даст — свидимся, и я расскажу Вам все, — всего не напишешь.
Болезнь Олечки давно сказывалась, и я во всем виноват: давно надо было, со всей настойчивостью, отнять у ней работу по хозяйству, свозить ее к лучшему доктору, профессору, а не довольствоваться нашими кустарями, кот<орые> забыли свое ремесло, ничему не учились здесь. Еще 3-и года тому Олечка жаловалась, что у ней — на воздухе! — сжимает грудь, боль над сердцем. Обычные доктора — в том числе и франц<узский> д<окто>р в Capbreton’е, — не придали значения — возм<ожно>, что это от гланд (ожог от смазыв<ания> горла крепк<им> иодом!) — пройдет. Наш друг, др. Серов, говорил в пр<ошлом> году (и просвечивал!), что есть небольшое расширение аорты, что надо иодистое лечение. Принимала иоды, но бронхит часто прерывал это лечение. Я, захваченный работой, — будь она проклята! — только порывался и бессильно умолял лечиться, отдавать белье прачке, отдыхать днем... Она не позволяла мне даже посуду мыть, и я делал это украдкой, — правда, редко. Наконец мес<яца> 4–5 тому, боли стали повторяться и дома. Собираясь за границу, я настоял поехать к докт. Аитову (его хвалили). Олечка и тут сопротивлялась, но я уже сговорился с dr., и 8-го июля мы поехали. И что же сказал этот докт<ор>! — а он им<еет> все права франц<узского> врача, получил свое образов<ание> в Париже! — Никакого артериосклероза, а ему был показан рисунок расширен<ной> аорты! — никакой грудной жабы, давление — 16, «сердце молодой женщины 35–40 л.»! Никакого иодист<ого> лечения не требуется, ехать можно... это, просто, «нервные спазмы» — и дал средство против спазм. Жена не хотела принимать этого ср<едства>. Я настаивал. Два дня принимала — и стало хуже. Через 2 дня (10 VI) я обратился к Серову. Тот решительно отменил и сказал, что сам позвонит Аитову. Нашел, что сердце слабовато, повез Олечку в рус<скую> клинику, опять просвечивал и нашел, что и в пр<ошлом> году: т. е., явления артер<ио>-склер<отического> ослабл<ения> мускулов сердца, но... угрожающего нет, надо иодистое лечение (Олечка опять уже недели три принимала иод), а для укрепления сердца... ка-пли валер<иановые> + ландышев<ые> и что-то еще (Сиротининский рецепт) — слов<ом>, пустяки дал. Никто из них не прописал хотя бы trinitrine, для расшир<ения> сосудов.
226
Epouse gravement malade impossible partir Chmeleff (