Намереваюсь писать Юроку, всё же интересно было б узнать, получил ли он мое письмо и почему поступил так со мной, ведь я же не просил его меня слушать во второй раз, а он сам хотел. Не интересовало бы и Вас узнать от него, какого он обо мне мнения? Я думаю, что Вам бы он ответил.
Меня интересует узнать, мог бы ли я указать на него в тех случаях, когда необходимо бывает прибегнуть к рекомендации или référence какого-нибудь impressario? Когда я пишу о себе за границу (как я это сделал недавно в Голландию и Luxembourg, куда меня пытаются устроить сыграть l Radio), где меня еще не слыхали, то для сохранения известного стандинга[110], надо сослаться на impressario «с именем». Возможно, что с Юроком мне напортила известная в Париже организаторша Mme Bouchonnet (она очень гордится тем, что к ее услугам прибегают Брайловский и теперь Горовиц; он дает скоро 2 концерта в Париже), у которой очень злой язык. Она давно злится на меня за то, что я прекрасно обошелся без ее посредничества в организации своего концерта в Париже, и плохо отозвалась однажды обо мне, по словам общих знакомых. Все эти вопросы, оставаясь в воздухе не разрешенными, отравляют постепенно мне существование. Последнее время меня даже не тянет к роялю и я только лишь поддерживаю свой репертуар и технику (на это нужно всё же неск. часов ежедневно), новых вещей не разучиваю. На сегодня кончаю, дорогой Марк Александрович, посылая Вам свой самый душевный привет. Надеюсь, что Вы совсем поправились. Искренне Вам преданный Сергей Постельников.
Большое спасибо за сведения о книгах. Мне одолжили историю музыки Браудо, изданную Музгизом в 1935 г., она мне пригодится для Балакирева. По моему методу необходимо, для данного периода, знать, что его подготовляло и куда он ведет; три работы для одной!
Книгу Пыляева не могу рисковать Вам прислать, вдруг пропадет в дороге? Я и так получил разрешение бывать в L.O. лишь как исключение, библиотека предназначена лишь ученикам школы. Если Вам нужны какие-либо сведения из книг, то я с удовольствием Вам их разыщу. В библ[иотеке] недавно украли Советс[кую] большую энциклопедию!!
33. М. Алданов - С. Постельникову
13.10.51
Милый Серж.
Очень огорчен тем, что Вы нездоровы. Уж не грипп ли? (Говорят, что по Парижу ходит какой-то грипп без повышения температуры). Или просто, как Вы пишете, «насморОк»? Будьте очень осторожны. Погода, верно, у Вас плохая?
Рад, что Вы много работаете, даже при нездоровье. Жаль, что забросили рояль, но при нездоровье это позволительно. Хандрить не надо.
Представьте, ко мне обратился один ученый похлопотать за него в нью-йоркском Литературном Фонде, а так как я должен был все равно хлопотать о нем, то заодно послал просьбу и о Вас. Оба ходатайства удовлетворены, но оба в уменьшенном размере, по безденежью фонда. Вам ассигновано не 25 долларов, а 15 (по совести, я и на это не надеялся, так как Вы музыкант, а не «ученый» и не писатель). Вместо франков, прислали мне чек в долларах, один для Вас обоих. Это в отношении того ученого составило для меня денежную (небольшую) потерю: я счел себя обязанным заплатить ему по курсу черного рынка, а на нем доллар в последнюю неделю бешено взлетел (теперь более 400 франков, этот черный курс каждый день сообщается в «Хералд Трибюн»). Возвращаю Вам при сем ту старую расписку, которую Вы мне прислали, и, пожалуйста, тотчас пришлите мне новую: «Получил с благодарностью от Литературного Фонда в Нью- Йорке, через М. А. Алданова, пятнадцать долларов. С. Постельников. 14 октября 1951 года». Теперь сумму во франках, очевидно, указывать не надо, так как она все равно тысячи на две меньше полученной Вами. Разница будет моим маленьким подарком Вам. Этот подарок я, ввиду Вашего нездоровья, требующего, наверное, лекарств, и ввиду того, что Вы «хорошо учитесь», довожу до пяти тысяч и сегодня посылаю Вам на Сиври еще три тысячи. Пожалуйста, не вздумайте возражать. Ах, как жаль, что я небогат: многим хотелось бы