Надежда Андреевна Дурова
Переписка
Переписка [1]
(Февраль 1808 г.).
Сиятельнейший граф! Милостивый государь!
Приехав в полк в феврале, нашел я первый эскадрон в Луцке, которым, за отлучкою князя Щербатова, командует майор Дымчевич; я к нему явился и помещен в его эскадрон. Надеясь на милостивое позволение вашего сиятельства относиться к вам во всех своих надобностях, осмеливаюсь доложить вашему сиятельству, что я, издержав деньги, полученные при отъезде, на мундир, получил все необразцовое и здесь должен переделывать, и не имею на что купить лошадь и нужные к ней приборы; итак, покорнейше прошу ваше сиятельство помочь мне в том случае, как и при отправлении в полк; но теперь мне довольно половины той суммы.
Я не решился бы беспокоить ваше сиятельство этою пустою просьбою, если б мог надеяться жалованьем исправить что нужно; но жалованья нам скоро не дадут, а первого мая будет дивизионный командир смотреть полк, и могу получить много неприятностей, если не буду иметь всего, что должен иметь офицер по униформе, и, попросив еще раз прощения у вашего сиятельства в моей докучливости, к которой я принужден необходимостью, остаюсь
вашего сиятельства покорнейший слуга Александр Александров.
23 Генваря 1817 г. Из Сарапула в Петербург.
Милостивый государь, князь Петр Андреевич.
Коли не забыл Дурова, што был в Перми у Обрескова, так помоги ему. Мне сказал Иван Антонович, што вы едете на житье в Петербург, то я туды и катнул к тебе письмо. Ты парень доброй и меня ради бога не забывай, мне и уланам моим помогай.
Я с твоим батюшкой служил вместе, когда он еще был генерал-адъютантом у фельдмаршала Голицына,[4] а у нас во второй армии волонтером на короткое время, а я был прапорщиком; хотя расстояние велико, но приятно было вспомнить — он тогда был молодец красивой.
Ну, это в сторону. А вот, милой князь, об чем тебе сетуем: когда будешь в Питере, тогда дети мои к тебе явятца и скажут, что они принадлежат старому воину Андрею Дурову и о своих нуждах объявят.
Большой улан[5] живет в Петербурге и за 10 лет службы во всю турецкую и французскую войну, а под Бородиным ранена в ногу, Кутузов князь взял ее к себе на ординарцы и отправил курьером ко мне в Сарапул. Он обнадеживал ее, что когда возвратица опять, отдохнувший дома, — будет просить государя императора о награде ее и успокоить старого отца — тоже 50 лет служащего и по днесь продолжающего службу. Князь Смоленский[6] писал два письма к моему улану, просил его поспешнее приехать, и эти письма целы, но, хотя улан мой и уехал, но смерть своею тяпкою полководца настигла, и она уже не застала его. Хотела взять в наследство супруга его светлейшая княгиня, чтоб исполнить волю опочившего в бозе князя Смоленского. Я писал к ней, но молчит. Што в таком случае прикажешь делать? И письма она имела в виду Михаила Ларионовича, и Хитров Николай Захарович[7] множество раз уверял меня, и жена его Анна Михайловна, но все тщетно. Не посчастливится ли вам, милой князь? И вторая степень Анны[8] обещана.
Я сие письмо через Ивана Антоновича посылаю, коли не возгордился — то напишете. Я был в гостях у Всеволода Андреевича на заводе его; правда, что живет по-герцогски. Прожил 10 дней во всех удовольствиях — театры, маскерады, балы, концерты, а любезность хозяина все, кажется, превышала. Поел, попил, хорошо покатался на его бегунах, смотрел завод — знатные кони — подарил моему молодому улану[9] аглинскую кобылу, выезженную, и еще звал на именины 11 февраля, но уже не поеду…
Всегда преданный вам Дуров пермской и Сарапулской.
16 июня 1835 г. Из Петербурга в Елабугу.
Милостивый государь, Василий Андреевич!
Искренне обрадовался я, получа письмо ваше, напомнившее мне старое, любезное знакомство, и спешу вам отвечать. Если автор Записок согласится поручить их мне, то с охотою берусь хлопотать об их издании. Если думает он их продать в рукописи, то пусть назначит сам им цену. Если книгопродавцы не согласятся, то вероятно я их куплю. За успех, кажется, можно ручаться. Судьба автора так любопытна, так известна и так таинственна, что разрешение загадки должно произвести сильное общее впечатление. Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, искренность. Предмет сам по себе так занимателен, что никаких украшений не требует. Они даже повредили бы ему.
Поздравляю вас с новым образом жизни; жалею, что изо ста способов достать 100 000 рублей ни один еще вами с успехом, кажется, не употреблен. Но деньги дело наживное. Главное, были бы мы живы.
Прощайте — с нетерпением ожидаю ответа.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностью,
честь имею быть, милостивый государь,
Ваш покорнейший слуга А. Пушкин.
На Дворцовой набережной дом Баташева.
5 августа 1835 г. Вятской губернии, Елабуга.
Не извиняюсь за простоту адреса, милостивый государь Александр Сергеевич! Титулы кажутся мне смешны в сравнении с славным именем вашим. Чтоб не занять напрасно ни времени, ни внимания вашего, спешу сказать, что заставило меня писать к вам: у меня есть несколько листов моих Записок; я желал бы продать их, и предпочтительно вам.
Купите, Александр Сергеевич! Прекрасное перо ваше может сделать из них что-нибудь весьма занимательное для наших соотечественниц, тем более, что происшествие, давшее повод писать их, было некогда предметом любопытства и удивления. Цену назначьте сами: я в этом деле ничего не разумею и считаю за лучшее ввериться вам самим, вашей честности и опытности.
Много еще хотел бы я сказать о моих Записках, но думаю, что вам некогда читать длинных писем.
Итак, упреждаю вас только, что Записки были писаны не для печати и что я, вверяясь уму вашему, отдаю вам их, как они есть, без перемен и без поправок.
Преданный слуга ваш Александров.
23 сентября 1835 года.
Милостивый государь Николай Родионович!
Не получая от вас шестой месяц никакого уведомления о моей рукописи, пересланной к вам 4-го апреля этого года, я нашелся вынужденным справиться об этом в Гатчинской почтовой конторе. Не могу ни понять, ни придумать, где она и что с нею сделалось? У меня хочет купить ее Пушкин, Александр Сергеевич. Ежели рукопись у вас, то сделайте милость отошлите к нему в Псковскую губернию в город Остров, в село Тригорское, он теперь там и пробудет до декабря.
Прошу покорнейше, Николай Родионович, отослать ему хоть первую мою рукопись, о которой вы писали мне, что получили; ежели уже вторая пропала;' мне хотелось бы кончить это дело скорее, потому что мне до крайности нужны деньги.
Преданный слуга ваш Александров.
30 сентября 1835 г. Елабуга.
Не знаю, что мне делать, милостивый государь Александр Сергеевич! Еще в апреле послана была рукопись моя, в трех тетрадях, к Мамышеву, в Гатчине. Первые две он получил, но последняя пропала. Я вправе так думать, потому что шестой месяц, как Мамышев ничего не отвечает мне.
При этой последней тетради был и портрет мой, писанный с меня в шестнадцатилетнем возрасте моем и, разумеется, в том виде, в каком мне надобно было быть тогда.
1
Эпистолярное наследство Н. А. Дуровой дошло до нас в немногочисленном и разрозненном виде. Основную ценность его составляют письма к А. С. Пушкину, проясняющие историю опубликования «Записок кавалерист-девицы». Собранная переписка в целом является дополнением к мемуарным произведениям писательницы, помогая уяснению ее личности. Тексты писем сверены с сохранившимися подлинниками. Письма А. С. Пушкина печатаются по академическому изданию его сочинений.
3
Письмо отца Н. А. Дуровой — Андрея Васильевича Дурова — поэту, другу А. С. Пушкина, князю Петру Андреевичу Вяземскому (1792–1878) хранится в Остафьевском архиве Вяземских. Публикуется впервые, по автографу Центр, гос. архива литературы и искусства (ф. 195, оп. 1, № 1873), с сохранением орфографии.
4
Фельдмаршал Голицын А. М. (1718–1783) — князь, русский полководец екатерининского времени.
7
10
Печатается по изданию: А. С. Пушкин. Собр. соч., изд. АН СССР., М., 1949, т. 16, № 1072.
Блестящий литературный портрет В. А. Дурова оставил А. С. Пушкин: «Я познакомился с ним на Кавказе в 1829 году, возвращаясь из Арзрума… Дуров помешан был на одном пункте — ему непременно хотелось иметь сто тысяч рублей… Недавно получил я от него письмо. Он пишет: история моя коротка, я женился, а денег все нет» (А. С. Пушкин, Собр. соч., изд. АН СССР, М., 1949, т. XII, с. 167–168).
В книге И. Фейнберга «Незавершенные работы Пушкина», ГИХЛ, М., 1958, изд. 2, указывается, что страницы, посвященные Пушкиным Дурову, заслуживают глубокого изучения как образцы, в которых проявилось гениальное реалистическое мастерство Пушкина-портретиста.
11
Автограф в Институте русской литературы АН СССР (быв. Пушкинский дом). Печатается по изданию: А. С. Пушкин. Собр. соч., изд. АН СССР, т. 16, № 1084.
12
13
Автограф ИРЛИ (ПД) АН СССР. Печатается по изданию: А. С. Пушкин, Собр. соч., изд. АН СССР, т. 16, с. 52, № 1097.