Целям привлечения и поощрения местной знати служили и постоянно упоминающиеся в письмах Рашид ад-Дина раздачи подарков как отдельным лицам, так и пожертвования в пользу ханака, медресе и т.п. Причем наряду с почетными одеждами, драгоценными материями, благовониями и пр. дарились крупные суммы денег и земли. Насколько широки и разнообразны были связи Рашид ад-Дина, свидетельствует тот факт, что в числе одариваемых им лиц мы находим в «Переписке» не только таких представителей ортодоксального Ислама, каким был, например, известный богослов и комментатор Корана Насир ад-Дин Байдави, но и ардебильского шейха Сафи ад-Дина. В адресованном к нему письме № 45, полном превозношений достоинств шейха, Рашид сообщает Сафи ад-Дину о многочисленных дарах, посылаемых его обители.
Подобная политика в отношении местной знати принесла Ильханам ожидаемые плоды. Среди многих упоминаемых в «Переписке» лиц они имели союзников. Таким был сам Рашид ад-Дин и его четырнадцать сыновей, таким был известный астроном и математик Насир ад-Дин Туси и его сын, тоже астроном, маулана Асил ад-Дин, таким был гератский кази Фахр ад-Дин и его сын и многие, многие другие. О том, как выглядела поддержка, которую оказали монголам перешедшие к ним на службу лица (если брать тех, кто упоминается в «Переписке»), пожалуй, наиболее наглядно говорит история жизни только что упомянутого кази Герата Фахр ад-Дина. При утверждении Хулагидами своей власти в Иране и сопредельных странах именно он помог монголам советом, как сломить или, вернее, хитростью и вероломством устранить владетеля Герата Шамс ад-Дина Курта, а тем самым и окончательно завладеть его областью. Во времена Газан-хана он принял непосредственное участие в подготовке судебной реформы. Судя по сохранившимся в «Переписке» материалам, сын кази Фахр ад-Дина, Сирадж ад-Дин, пошел по стопам отца и тоже верой и правдой служил Ильханам, за что Рашид и одаривал его соответствующим образом.
Фигура самого Рашид ад-Дина — мудрого старого везира, носителя местных традиций, какой она встает перед нами из «Переписки», несомненно, во многом идеализирована[106]. Вместе с тем в его письмах мы находим конкретные факты, говорящие о том, что он отнюдь не только проповедовал молодым монгольским государям идеалы централизованного государства, но и активно проводил их в жизнь. Рашид ад-Дин не боится выступать против монгольской знати. Так, например, в письме № 7 он требует, чтобы вновь назначаемым им чиновником были приняты меры, дабы не дать монгольским эмирам Таги и Сутаю «протянуть руку узурпации и господства» над вверяемыми этому чиновнику районами. Причем упоминаемый в письме эмир Сутай — ильханский наместник Мосула и Синджара. Не менее интересно в этом отношении и письмо № 44, где Рашид приказывает сыну, наместнику Грузии, не допустить своевольства и бесчинств по отношению к населению Грузии со стороны видных монгольских эмиров, направляющихся походом в ту сторону. А если же сыну это не удастся — пусть немедленно сообщит и Рашид сам займется их отражением.
Здесь, как видим, опять та же линия обуздания кочевой монгольской знати, которая была положена в основу реформ Газан-хана.
«Переписка» Рашид ад-Дина, как памятник более поздний, чем «Сборник летописей», сохранила и многочисленные свидетельства того, как воплощались в жизнь те мероприятия, с помощью которых монгольские государи пытались восстановить разрушенное как самим монгольским завоеванием, так и хищнической системой эксплуатации монголами уже покоренных ими стран и областей.
Одной из таких мер, с помощью которых Газан-хан стремился восстановить разрушенное хозяйство, были попытки заселить пустующие земли. Пустующими, или, следуя терминологии «Сборника летописей», втуне лежащими, были объявлены как все давно заброшенные земли, так и те, которые не обрабатывались ко времени восшествия на престол Газан-хана[107]. Правило это в равной мере распространялось на земли дивана, на земли инджу и на частновладельческие земли. Все желавшие возделать пустующие земли пользовались, во-первых, рядом налоговых льгот, а во-вторых, возделанный кем-либо участок пустующей земли переходил в собственность того, кто ее обработал, даже в том случае, если вдруг находился прежний владелец участка. «Всякая [земля], — гласил ярлык Газан-хана, — которую кто-либо обработал и устроил, составляет его имение и навеки передается и закрепляется за ним и за его потомками»[108].
106
Как уже указывалось выше, письма Рашид ад-Дина были собраны воедино и, видимо, подверглись некоторой редакции в плане идеализации Рашида во время везирства Гийас ад-Дина Рашиди.
107
«Сборник летописей», т. III, стр. 308 и сл.; изд. GMS, стр. 349 и сл.; изд. А. А. Али-заде, стр. 556 и сл.
108
«Сборник летописей», т. III, стр. 311; изд. GMS, стр. 354; изд. А. А. Али-заде, стр. 561.