Она любила Эльзу Юрьевну Триоле, свою родную сестру, безоговорочно ценила и ее мужа Арагона. Когда мы хоронили Эльзу, у ее праха стояли: Брик, Катанян, Арагон и я. Народу шло тысячи, французов, громадный Арагон плакал и ничего не замечал, Лиля уже не могла стоять, я подозвал приемного сына Арагона, драматурга, и мы встали с двух сторон, поддерживая ее, но держать себя она не позволила, выстояла четыре часа, без обмороков. Ей было семьдесят девять лет. И палило парижское солнце, и дым от раскаленных камней и обелисков.
С С. Параджановым до суда Л. Ю. встречалась один раз и была очарована им, а он ею, и, когда последовали арест и тюрьма, Л. Ю. пыталась поднять европейскую прессу, не вышло, они оказались ожиданно «нравственны» в Англии, кажется, появилась одна (!) статейка «Процесс над русским Оскаром Уайльдом» (вряд ли в Англии, где-то). Л. Ю. прочитала эту пошлятину и разорвала журнал на четыре части, крест-накрест. И все же она продолжала говорить о нем со всеми именитыми иностранцами. Пустота. Из всей «элитарной» советской интеллигенции только Л. Ю. Брик и Юрий Никулин, замечательный клоун-эксцентрик и актер кино, посылали в тюрьму посылки с продуктами и одеждой, а Никулин и бился за него с инстанциями и даже ездил в лагерь.
Еще постоянными гостями у нее были Борис Слуцкий и Андрей Вознесенский, но порознь, Борис Андрея не любил.
Я очертил московский круг за семнадцать лет нашего знакомства. Из иностранцев она любила близких Эльзе Ирину Сокологорскую, ее мужа Клода Фрию и Бенгта Янгфельдта, шведа, все трое — рыжие. С Романом Якобсоном — старинная дружба. Всегда любила и дружила с живописцем Тышлером. По делам Маяковского у нее (думается) перебывала вся Москва, да и Европа. Об этих она говорила «очень милый человек». И ни слова больше. И я ничего не могу сказать, я описываю круг близких ей. Я прибавлю лишь: ее любили Б. Пастернак и В. Хлебников и читали ей свежее, привязаны были к ней. Значит, и великим поэтам на вершине славы их необходимы понимающие и любящие и громадные очи «ослепительной царицы»!
И еще: в этих письмах[1] нет рассуждений о судьбах искусств или же политики. Это все же дела советской кухни. А у людей искусств иное понимание: ДРУГ — ДЕЙСТВИЕ.
Виктор Соснора
1
16. 11. 62
Дорогой Виктор Александрович,
где Вы? Читала в какой-то газете, что в Киеве Вы читали по телевидению. Ездили туда? Или записали в Ленинграде? А сегодня в «Комс<омольской> правде» Вас упомянул Кочетов[2]… Какая прелесть!!
Только что звонила Паперному[3] — где, мол, статья о Сосноре! Говорит, вчера звонил в «Литгазету» — обещают не сегодня завтра напечатать. Скука!
Очень ждем Вас. Когда приедете? Абгарыча[4] и меня одолел бронхит — банки, горчичники.
В Париже Эльза[5] показала Вашу книжку[6] Конст<антину> Симонову, ему очень понравились стихи. На днях я дала ее (книжку) ему (Симонову). Говорит, что напишет о ней в «Правду». Возможно, конечно…
Главное — приезжайте! Много ли новых стихов? Вас<илий> Абг<арович> кланяется вам обоим[7].
Я обнимаю.
Лиля Брик
2
21. 11. 62
Дорогая Лиля Юрьевна!
В Киеве я — пребывал. И — 3 дня! И — очень доволен. Читал я по телеку «Скоморохов»[8], и, как опосля мине сообщили, — киевлянам понравился, или, как они говорят, — сподобався.
Значит, Симонов прочитал мою книжку в Париже… Что ж — обычная картина российской литературы. Через Париж, через Баб-эль-Мандеб — только не в России.
Чтой-то я несколько захандрил. Много выступаю — и пы-ра-тивные же физиономии выслушивают стихи.
Массовость стиха! Выступи сейчас Пушкин с «Медным всадником» и юморист Дыховичный[9] с песенкой про империалистов — Пушкина б выслушали (ведь — мероприятие!), а Дыховичного бы захлопали (ведь — здоровый юмор!). Кто выдумал эту идиотскую организацию — Союз писателей? Кто расплодил эту шайку дегенеративных чиновников? Ах, как они все дрожат, чего бы не сказать лишку, — «как бы чего не вышло». Впрочем, ну их всех к деду Панько[10] (да не перевернется Гоголь в аду). Просто надоели они мне своими предупреждениями и прочими — «пред…».
А я тут в последнее время изливаю «всю желчь и всю свою досаду».[11]
Занятие очень приятное.
С большим наслаждением пишу цикл «дразнилок» — есть такой чудный жанр в детской литературе.
Вот как примерно выглядит «Дразнилка критику» (кусочек):
* * * Кри-тик — тик-тик, Кри-тик — тик-тик, крес-ти, кос-ти мой стих, тих, тих. * * * У ног, мопс, ляг вож-дей, пла-нов! Твой мозг, мозг-ляк, вез-де пра-вый! и т. д.