Выбрать главу

— Это правильно, — кивнул Игорь. — Встретить горячо, а потом догнать уцелевших и наказать.

— Догонишь их, — весело хмыкнул Серёжка. — Небось улепётывали как будто пятки салом намазаны. Не успеешь оглянуться, а они ужена своей территории.

— Так там и догнать.

— Найдешь их там. Затеряются среди своих и поди разберись, где разбойник, а где мирный пастух.

— А зачем разбирать? Нападали на нас? Нападали. Значит сами виноваты. Пострелять всех, кто под руку попадётся, чтобы в следующий раз знали, что бывает с теми, кто покушается на русские поселения. Хотел бы поучаствовать, а?

— Не… У нас так не делают… — задумчиво произнёс Серёжка, а потом вдруг лукаво стрельнул на Игоря глазами. — Я понял. Ты это нарочно предложил, чтобы показать, как врут, правда? Что мы на них не нападаем, а только защищаемся, а кто-то хочет сказать, что мы вроде как ходим потом на их территорию и убиваем всех подряд, просто ради страха, да? Вроде правда, а получается ложь?

— Гм… Думаешь?

— Ну да. А что ж ещё?

— Ладно, Серёжка. Поздно уже. Иди спать. А завтра мы всё решим.

— Хорошо, — согласился пионер, и отправился в класс. где давно уже спали на матах его товарищи по отряду, слегка недоумевая, отчего так сразу посерьезнел Игорь.

А Игорь действительно был очень озабочен Серёжкиной реакцией. Дело в том, что предложение пройтись карательным рейдом по туземцам было вполне серьёзным. На всех планетах, где местные жители были конфликтны, молодежь время от времени устраивала погромные рейды на их территории. Кое-где этих ударов туземцы боялись больше, чем ополченцев, охраны дворянских латифундий и даже регулярных войск. И власти и родители посматривали на это сквозь пальцы.

Сам Игорь дважды участвовал в таких налётах во время отдыха на Шумерле. В первый раз — из чистого желания испытать острых ощущений, а второй раз, на следующий год, уже по очень серьёзной причине. Незадолго до начала каникул умер губернатор планеты Домб-Добжанский. Игорь боготворил этого человека. Пост губернатора он унаследовал от отца, совсем молодым человеком девятнадцати лет от роду. И сразу развил кипучую деятельность по полной колонизации планеты.

Но это было лишь маленькой частью его замыслов, для которых была слишком тесной захолустная Шумерла. Добжанский пользовался любой возможностьюЈ чтобы пропагандировать, продвигать, обосновывать идею экспансии — в масштабе всей Галактики. Он был не просто чиновником, он был идеологом, лидером, человеком, каждому слову которого жадно внимали миллионы молодых и не молодых людей со всех концов Русской Империи. Миллионы лучших людей из лучшего материала. Миллионы, жаждущие славы, приключений, острых ощущений, ветра в лицо. Он был их вождём, их знаменем, их надеждой. По всей Империи ширилось движение за назначение Домб-Добжанского специальным советником Императора по колонизации и расширению влияния Империи с преданием ему самых широких полномочий для разработки программы экспансии претворения её в жизнь.

Решение об том ожидалось в самое ближайшее время, но вмешался нелепый рок: Добжанский умер. Умер страшной смертью: заразился бешенством, болезнью исключительно подлой. До появления явных симптомов её практически невозможно определить, а после — уже невозможно излечить. Скорбь, охватившую лучших людей Империи невозможно было описать словами. Игорь чувствовал себя так же паскудно, как и в тот день, когда узнал о смерти родителей.

Поверить в случайность было трудно. Почти сразу же после похорон Домб-Добжанского поползли слухи о том, что его убили, специально введя смертельный вирус. Не очень правда было понятно, кто стоял за убийством. Слизняки из оппозиции на это никогда бы не решились. Иномирян на Шумерле, находившейся в глубине владений Русской Империи, не водилось, если не считать аборигенов. А те, конечно, ненавидели губернатора до дрожи в лапах, да только лапы эти были коротки. К резиденции Добжанского их и близко не подпускали. Конечно, они могли попытаться организовать покушение во время поездок по городам и весям колонии, в которых энергичный губернатор проводил не меньше пяти дней в неделю, но где уж низшим существам преодолеть заслон Имперской Службы Безопасности. Это только со стороны казалось, что губернатора вовсе не охраняют: Добжанский запросто общался с людьми один на один, присутствовал на многолюдных собраниях, мог появиться в гуще народа на празднике или просто зайти в какой-нибудь трактир на окраине удаленного поселения — поужинать и переночевать. Далеко не каждый трактирщик был в состоянии опознать в скромном молодом дворянине известного на всю Галактику грозного губернатора.

Но Игорь, как и любой другой воспитанник Императорского Лицея, прекрасно знал, что ни один губернатор беспечен не бывает. Каждого из них, хочет он или нет, очень плотно опекает Серая Сотня — имперская служба безопасности. Другое дело, что защищает она его не от людей. Во-первых, потому что это просто не нужно: в Русской Империи губернаторов никогда не пытались убить. Вообще никогда. Во-вторых, дворянин был вполне способен сам наказать того, кто посмеет на него покуситься. Тот, кто сумел добиться поста губернатора, во время своего обучения заведомо проходил сложнейшие испытания на выживание. Игорь и сам их проходил, что давало ему полную уверенность в том, что он при необходимости наверняка сможет защитить свою жизнь и лично расправиться с любым негодяем, который на неё покусится.

А вот нелюдь «серые» отрабатывали очень тщательно. Можно было не сомневаться, что если в радиусе пары километров от губернатора оказался не человек, то за ним приглядывают чьи-то очень внимательные глаза. И при первом же подозрении в том, что иномирянин имеет недобрые намерения, воины Сотни всегда действовали решительно и умело.

В общем, в покушение Игорь не верил. Но всё равно смерть такого человека не могла не остаться не отмщенной. И хоть новый губернатор Шумерлы проявил мягкотелость на грани профнепригодности, чуть ли не официально запретив карательные рейды против набисок, молодёжь то не остановило. Ребята были в полной уверенности, что наказать тех, кто ушел мстить за смерть Домб-Добжанского он всё равно не посмеет. Так оно в самом деле и случилось.

И падали мёртвыми набиски в блестящих металлических доспехах, не способных защитить своих обладателей от зарядов боевых плазмомётов. Падали, пронзенные родовыми шпагами, зарубленные казацкими саблями или попросту топорами: вместе с юными дворянами мстить шли и их местные сверстники — казачата и колонисты. И не только сверстники. После одного из боёв Игорь познакомился с уже немолодым седоволосым поселенцем, которого все ребята, годившиеся ему в сыновья, уважительно называли "дядя Федя". Удивительно, но тот вовсе не был военным человеком, отслужил срочную службу — и сразу ушел с головой в мирную жизнь, перебрался на Шумерлу, чтобы пахать землю и сеять хлеб.

Но три года назад на его ферму напали набиски. Разумеется, он вместе с семье держал оборону, но нелюдей было слишком уж много, да и появились они слишком внезапно. Ферму спалили дотла. Перебили лошадей, скот, поломали технику. Но главное — убили его жену. Убили бы и детей, и его самого, если бы не подоспела помощь.

После этого сыновья поначалу попытались уговорить отца перебраться в более безопасное место, но Фёдор был непреклонен:

— Теперь или мы — или они, парень. Или они нас в эту землю положат — или мы их в нее закопаем. Но я теперь отсюда не уйду. Это моя земля, твою мать… сейчас — еще больше, чем раньше.

И решение вопроса, кто кого положит в эту землю, дядя Федя не перекладывал на чьи-то плечи, он решал его сам, при любом удобном случае увеличивая число отправленных в небытие нелюдей. Воевал он так же спокойно, обстоятельно и деловито, как. наверное, пахал землю или косил траву. Немудрено, что из похода он вернулся целым. невредимым и с длинным рядом свежих зарубок на прикладе старенькой, но безотказной плазменной винтовки, каждая из которых означала одного лично убитого набиску.

Обогнать ветерана "в личном зачете" удалось немногим, хотя мстители отстреливали нелюдей без колебаний. И тех, кто пытался сопротивляться, и тех, кто убегали в надежде сохранить свои никчемные жизни. Обычно убивали и тех, кто пытался сдаться в плен: в бой шли вовсе не за тем, чтобы брать пленных. Хотя, порой таких щадили и потом отпускали на все четыре стороны: пусть живут, ведь всё равно Домб-Добжанского не воскресить, даже если перерезать всех набисок до последнего.