— Но почему, Игорь Денисович, почему? Ей ведь стало лучше?!
— Мне… мне жаль.
Дила и Мабета заявились, когда даже я, почетная соня, выспалась. У меня, конечно, ночь выдалась бурной, но судя по виду двух служанок, мое времяпрепровождение ни в какое сравнение с их насыщенной личной жизнью не шло. Дила хотя бы пыталась прикрыть засосы на шее воротничком с мелкой вышивкой, а низенькая пухленькая Мабета, откровенно клюя носом и облизывая припухшие губы, еле держалась на ногах. Девицы заскочили в мои покои, с удивлением покосились на отмытую и, видимо, теперь неузнаваемую Гуту и присели в поклоне. Я встала из креслица, в котором сидела, любуясь лесным пейзажем (совсем близко, за стеной из белого камня шумел кронами тот самый Лес, Гута по секрету призналась, что принцессу специально поселили рядом с чащей — так легче было обвинять ее в сумасшествии).
Я молчала. В напряженной тишине (камеристки сначала хихикали, вероятно, относя странное молчание Илэль к ее «заскокам») я медленно обошла вокруг девиц, внимательно их изучая, даже заглянула Диле за воротник. Та загримасничала, изобразив лицом святую деву-великомученицу, Мабета попыталась развести глаза от переносицы.
Обход продолжался. Я подняла глаза к потолку, словно что-то просчитывая. Девицы явно занервничали. Гута скромно сидела в уголке, вышивая на своем новом платье узоры, как она выразилась, более подобающие простой девушке, пусть даже и личной фрейлине. До Дилы вдруг дошло. Она округлила глаза, ткнула Мабету в пухлый бочок и что-то ей прошептала, указывая на подвальную служанку. Мабета «проснулась», уставилась на Гуту и озадаченно раскрыла ротик.
— Что-то не так? — любезно поинтересовалась я.
— Все так, госпожа, — медовым голосом произнесла Дила. — Как вам спалось?
— О, отлично! Вашими стараниями. А вам с Мабетой? — Я подняла спутанную прядь пухленькой камеристки, подержала ее на весу и бросила, брезгливо вытерев пальцы о вышитый передник девицы.
Дила проигнорировала мой намек и опять состроила страдальческую гримасу, мол, «как мы от вас устали, Ваше Безумие»:
— Ваше Высочество, распорядиться о завтраке?
— Нет, Дила, Гута меня накормила.
— Эта оборванка? — вырвалось у девицы. — Вы ели из ее рук?
— Хм… — я подошла к Мабете, подергала за шнуровку, вдетую вкривь и вкось на аппетитной груди камеристки, задумчиво переместила взгляд на аккуратно одетую и причесанную Гуту. — Ну не такая уж оборванка, как я погляжу, смотря с кем сравнивать.
Мабета таращилась на меня с нескрываемым ужасом, хлопая глазами. Дила начала заметно раздражаться:
— Госпожа, мы ваша личная прислуга. Подавать вам завтрак… и платье… и воду для умывания — это…
— Все это сделала Гута. Я очень довольна. Ночь удалась, не так ли, Дила?
Девица так ничего и не поняла. По ее виду было ясно, что она просто дожидается, когда у всегда покорной барышни закончится очередной заскок.
— Какие будут распоряжения, Ваше Высочество? — она даже имела наглость немного повысить голос.
— Так какие… — я пожала плечами, — распоряжение одно: видеть вас с Мабетой я больше не желаю. Я бы с удовольствием определила вас на место Гуты, чистить нужники, но, боюсь, меня неправильно поймут. Вы бросили меня в трудную минуту, переложили на другого человека свои обязанности, а ведь это нарушение должностной инструкции.
— Мы оставили тут Гуту!
— Именно. Целиком и полностью поддерживаю вашу инициативу. Теперь — вон! Обе! Уволены!
— Ваше Высочество, — возмущенно воскликнула Дила, — нас назначил к вам сам король! Его Величество будут недовольны!
— Их Величества, — лениво сказал я, — могут отправляться в… Лес. Король мне больше не указ. Магия моя проснулась. Я … как там… сокровище королевства.
— Сокровище?! Да вы сумасшедшая! — презрительно бросила камеристка, выдирая у Мабеты свою руку, за которую та уже несколько минут тянула подругу к выходу. — Король нас о таком предупреждал. Ай!
В следующую секунду я уже тащила наглую девицу к тазу с водой, в котором плавали лепестки роз. В этом сне у меня преимущества: я довольно крепка и сильна, наверное, Илэль действительно любила свежий воздух и стрельбу из лука.
— А об этом он тебя предупреждал? — Я несколько раз окунула камеристку лицом в воду. Девушка заверещала на одной ноте, кажется, она действительно здорово напугалась. — О том, что однажды…. плюх… когда мне исполнится восемнадцать… громкое бульканье под водой … я устану терпеть весь этот… произвол?! И как только моя магия ко мне придет… подыши, милочка, и продолжим водные процедуры! Он предупреждал о том, что когда я обрету магию, я больше не позволю обращаться с собой, как с дурочкой?!