Утром на кухне пахло свежим хлебом и чем-то тушеным, с чесночком. Выяснилось, что по утрам на кухне хлопочет элла Тофана, она готовит еду для жителей дальней деревне, пострадавшей от селя. Но позже на дежурство заступила регулярная кухонная «бригада», та самая, что все пережаривала и недосаливала. И нам досталась… бяка.
Разочарованию моему не было предела. Я отказалась от трапезы и поднялась наверх. Пойти что ли в деревню хлеба попросить? Не факт, что дадут. Когда голоса девочек затихли в комнате для занятий, я тихонько спустилась вниз. На кухне было прибрано, кухарки грязнулями не были, но запах рыбы пропитал абсолютно все. Я пошарила по ящикам и накрытым салфетками корзинкам. Свежие яйца! Масло в плошке залито подсоленной водой! Бекон! Такую плиту я разжигать умела, когда-то, в хорошие времена до моей болезни, мы с мамой отдыхали в эко-деревне, где не было ни газа, ни электричества.
Я нашла что-то вроде сковородки, скорее противень, притопывая от нетерпения дождалась, когда он разогреется, уложила несколько кусочков бекона и…
— Госпожа, что вы делаете?
Позади меня стояла элла Тофана.
— Тише! — умоляюще шикнула я. — Не видите? Еду себе готовлю.
— Еду? Сами?!
Сдалось вам это «сами»! Я замахала на экономку рукой. Ну что я, не у себя дома, что ли? Элла Тофана села на стул, чинно сложила руки на коленях и стала наблюдать за моими манипуляциями, только ведерка с попкорном не хватало. Бекон подрумянился, я вбила в него яйца, покрошила сверху какую-то остро пахнущую зелень из корзинки, похожую на укроп, кажется, на первом нашем ужине здесь ею посыпали зайчатину. Специи тут, вероятнее всего, дороги, перца я так и не нашла. Ну и ладно.
В дверь просунулась милая головка с бантом:
— А что вы тут делаете, а?
— Заходи, Аретта, тише. Яичницу будешь?
— Конечно. Я очень голодная.
— Почему ты не на уроке?
— Отпросилась по нужде. Так вкусно пахнет!
А, понятно, универсальная отмазка. За едой я рассказала о пикси и с трудом уговорила девочку доесть и навестить лесного ши чуть позже. Элла Тофана милостиво клюнула с края моей тарелки, удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала. Зато эрра Абигэль, войдя, попыталась утопить меня в море своего неодобрения.
— Я целый год прививаю девочкам правильные привычки. Все мои труды. Все напрасно.
Гувернантка стояла у входа и говорила так, словно проповедовала на площади. Дама сильна в искусстве подавления противников в споре. Ладно, я тоже голос повышать не буду, лишь бровь приподниму, тут все так делают. Аретта шмыгнула в коридор, не забыв, однако, подобрать желток с тарелки корочкой хлеба.
— Простите, не поняла. Вы прививаете Ориме и Аретте привычку есть скверную еду?
— Отказ от того, чего жаждет неразумное тело — лучший способ воспитания смирения. Воздержание и скромность. В трудные времена, что неизбежно наступают в жизни любой женщины, девочки будут готовы перенести испытания, не дрогнув перед любым искушением.
Элла Тофана одобрительно хмыкнула со своего стула. Один-ноль.
— То есть, кухарки готовят так отвратительно, потому что вы исповедуете… отказ от желаний?
— Совершенно верно.
— А эр Алан не против?
— Он тоже верит в пользу некоторого… истязания плоти.
— Воин, вернувшийся с поля боя, потерявший силы, иногда и раненый, вынужден и дома… истязать плоть, — будто бы рассуждая вслух, произнесла я. — Не слишком ли… неосмотрительно? Вы желаете ослабить хозяина? Для чего вам это?
— Нет, я… — эрра Абигэль вспыхнула.
Элла Тофана опять задумчиво хмыкнула. Один-одни, я так понимаю.
— Аретте нужно расти…
— Она и так неподобающе высока для своего возраста…
— Да, со слабыми костями, полагаю. На Ориме вообще лица нет.
— Это женское недомогание. Она вообще не должна была выходить на люди. Это неприлично.
— Почему? Это не болезнь. Мне не нравятся ваши методы воспитания.
— Не вам это решать.
— А кому тогда? — я непритворно удивилась. — Вы рассчитываете на то, что я тут долго не продержусь?
— Честно говоря, да, — гувернантка вызывающе тряхнула головой. — Поживете здесь пару месяцев и уедете… как все, кто бросил эра Алана… предал его, когда он лишился милости Домина.
— Но вы-то не уехали.
— Я…
— Отступите, — тихо сказала я.
— Что?!
— Вы стоите в луже. Я там молоко случайно пролила.
Эрра Абигэль недоуменно посмотрела вниз, на подмокшие туфельки, очень изящные. Ты меня поняла, милочка. Кем бы ты ни была для эра Алана… или пыталась стать, нужно знать свое место и принимать изменения. У нас в мире вроде как равноправие, но ситуации бывают и похлеще. Эр Алан из тех мужчин, что ненавидит ругаться с женщинами. Он скорее уступит, чем настоит на своем. Не из слабости, это воспитание такое. Не стоит считать его мягкой глиной в своих руках.