— Кровь не змеи сосут, — уверенно встрял Гвельс. — Упыри сосут, умертвия.
— Нам туточки все равно, — пожал плечами юный конюх, — можа, и упыр, можа, и глаштиги* балуются. Когда Паутина порвана, а в животе пустота, не важно, кто первый до тебя доберется, однобесово страшно и обидно. С фермы, той, что за мельницей, вся семья вчера уехала, говорят, фо-а у них хотела младенчика умыкнуть во время сенокоса. Коли ши так распоясались, что под косяной круг лезут*, не будет тут никому жизни. Я тоже уехал бы, да семья, — мальчик совершенно по-взрослому вздохнул, — все девки, один я у бати помощник. А ты, маг, — паренек, прищурившись, внимательно вгляделся в Гвельса, — гляди мне. Кирра — моя сестра, хоть и старшая, а безмозглая, наколдуешь чего… не того, мы с отцом вдвоем разберемся.
*глаштиг — лесной дух, наполовину женщина, наполовину змея
* косяной круг — во время сенокоса косари выкашивают небольшой круг для защиты поля от нечисти
Гвельс покраснел и дернул плечом. Кирра — это, кажется, такая высокая девчушка, что вечно плетет для нашего юного мага веночки.
Меня усадили на Крепышку, Гвельс взобрался на смоляного конька, чуть больше пони. Шаг у каурки был ровный и мягкий. Как только мы отъехали от конюшни, к нам присоединились эр Вильго и эл Рабай.
— Для вашей безопасности, эрра, — сказал эр Вильго. — Наш добрый божий посредник еще нескоро восстановит Паутину вдоль Леса.
Да, эр Капаида трудился денно и нощно, но все равно не справлялся, хорошо хоть не стремился уехать, а покорно принимал немилость Домина. По дороге на ярмарку я сопоставляла сведения, полученные то там, то сям за последние дни. Картина складывалась не слишком оптимистичная. Кто-то угрожал эру Алану, а Ориму и Аретту чуть не украли. Или все же украли, держали в Холмах (вряд ли Аретта такая выдумщица, чем больше сближаюсь с ней, тем сильнее ценю ее неспособность лгать) и отпустили «под расписку»? Согласно договоренности с Тионом, эр Алан обещал вернуть меня Домину через год. Наша свадьба была как раз на полнолуние. Все сходится. Тион сам полукровка. Что ему стоит науськать на Воина Реки свою родню? Вот и пропадают конюхи в тумане, а моему мужу в его первую брачную ночь, предположим, прилетел вестник с тревожным сообщением: «ваших дочерей похитили ши». Что бы я сделала на его месте? И что мне делать дальше, на своем?
Эти пять дней я сидела тихо, как мышка. Ела все, что подавали, на все вопросы отвечала односложно и демонстративно поглядывала в окно. С тоской. Мол, скучно принцессе, муторно, из всех развлечений — лишь спонтанная поездка эра Капаиды верхом на борове-производители (которого, прознав о любви жреца к свинкам беконной породы, привела к Храму на благословление жена свиновода с отдаленной фермы). А погода, как назло, выдалась славная. Тогда я начала выбираться из дома и бродить по округе, делая виду, что лечу хандру полезным моционом. Эр Вильго, если успевал, тенью следовал сзади, на все мои протесты повторяя:
— Эр Алан велел вас охранять.
Я перезнакомилась со всеми работниками в мастерских и наслушалась местных страшилок (некоторые из которых были тем страшнее, что основывались на реальных событиях), а также жалоб и просьб. Впрочем, местный люд просьбами и жалобами мне не слишком докучал: никто просто не верил, что я здесь задержусь, большинство работников поглядывало на меня несколько… снисходительно, дескать, скучно дамочке без мужа. Пикси (так и оставшийся без имени) сопровождал меня на прогулках. Но на ярмарку я его не взяла, мало ли как отнесутся к лесному ши нерезиденты поместья.
Кое в чем я разобралась: эр Алан защищает свою семью и, видимо, готовится к тому, что давление на него и запугивание продолжатся. Значит, мне нужно вести себя так, словно я сама считаю свою нынешнее положение временным. И еще: нам нужна защита.
Я вспоминала о цвергах, даже достала из сундука чашу. Поднесла к ней свой пояс из серебряных бляшек, но чаши не коснулась. Чем я буду расплачиваться с горным народом? Я уточняла — берут они за свою работу дорого, так и работа особенная: ограждения и рвы, через которые никакая лесная магия проникнуть не может, человеческая тоже. Жезл я тоже достала. Вынула из деревянной коробки, приоткрыла вышитую ткань, посмотрела. Вздохнула, положила было обратно… и снова поднесла к глазам. Почему я раньше этого не заметила? Весь артефакт гладкий, отполированный прикосновениями, и только в основании шероховатый, с зазубринами, словно его сравнительно недавно отпилили от большей части. Свежий срез. Гута говорила, что ее отец выточил Жезл из дерева Баллариэля много лет назад. То есть кто-то отделил кусочек от самого артефакта? Получился бы небольшой кругляш. Кто это сделал? Аманиэль? Гута, быть может, на память об отце? И чем это мне грозит? Будет ли Жезл работать так, как прежде? Я и раньше не понимала, что мне с ним делать, а теперь вообще его боюсь. Во всех сказках, что я читала в своем мире, сломанная волшебная палочка ничего хорошего ее владельцу не приносила.