Я понятия не имела, что это было, но это придало мне смелости.
Это заставило меня захотеть выйти из своей зоны комфорта и помочь ему – даже если помогать ему означало поступать неправильно.
– Я умею хранить секреты, Джонни Кавана, - прошептала я, поглаживая его щеку пальцами. – И я обещаю, что сохраню твой.
Все еще держа руку на моей шее, Джонни тяжело вздохнул и наклонил голову вперед, его волосы коснулись моей шеи.
– Мне так больно, Шэннон, - признался он хриплым и грубым тоном. – Все время, - добавил он, накрыв мою руку своей. – Это так больно, что я едва могу спать по ночам. Я ни хрена не могу сосредоточиться в школе. Я облажался на поле. На тренировке. Все летит к чертям, и единственный человек, с которым я могу поговорить об этом, - девушка, которую я едва знаю.-Тяжело вздохнув, он притянул меня ближе. – Ты – единственное, что меня отвлекает, единственное, на чем я могу сосредоточиться, а я тебя даже не знаю. Я чувствую себя ближе к тебе, чем к своим товарищам по команде. Я рассказываю тебе то, что не сказал бы своему лучшему другу. Насколько это хреново?
– Это не хреново. – Мое сердце так сильно колотилось о грудную клетку, что дыхание становилось тяжелым и учащенным. – Все в порядке.
– Это не нормально, - возразил Джонни, уткнувшись лицом мне в шею. – Ни одна чертова вещь из того, что происходит в моей жизни прямо сейчас, не нормально.
Только что он уткнулся лицом мне в шею, а в следующий момент его уже не было.
– Черт, - прорычал Джонни, отпрянув от меня, как будто я его ошпарила. – Черт! – повторил он, проводя рукой по волосам. – Я сделал это снова. Я сделал это с ахуенной выгодой.
Ошеломленная, я осталась на коленях, наблюдая за каждым его движением.
– Есть ли шанс, что ты забудешь все, что я только что сказал?- спросил он нерешительным тоном, глядя на меня горящими от отчаяния глазами.
Не в силах вымолвить ни слова, я просто уставилась на него, качая головой.
Я не могла притворяться.
Больше нет.
– Нет.- Мрачно согласился Джонни и потер лицо ладонью. – Я так и думал.
Рассуждения, лежащие в основе моего следующего заявления, были основаны на основном человеческом инстинкте, а не на мысли, вдохновленные отчаянной потребностью, которая была у меня в груди, чтобы остановить этого парня от боли.
– Надо мной издевались, - выпалила я, поразив нас обоих этим признанием.
Я хотела успокоить его, и единственный способ, который я могла придумать, чтобы это произошло – это сделать ему свое собственное глубоко личное признание.
– Плохо, - уточнила я, мой голос был едва громче шепота.
Глаза Джонни встретились с моими.
– В твоей старой школе?
– Да. – Я кивнула, а затем покачал головой. – Не только в BCS. Это происходило везде.
– Везде?- Джонни медленно повторил, глубоко нахмурив брови.
– Везде, - подтвердила я, прикусив губу, чтобы она не дрожала.
– Долго?- наконец, спросил он, поворачиваясь ко мне лицом.
– Всю мою жизнь, - устало предложила я, заставляя себя смотреть в глаза. – Я не могу вспомнить время, когда меня все не ненавидели.
– Что? – в ужасе спросил он. – Нет! Шэннон, ты не должна так думать…
– Это правда, Джонни, - поспешила уточнить я. – Я непривлекательная. Это факт. Все просто и понятно.
– Это чушь собачья, - прорычал он. – Ты не такая уж неприятная.
– Это не чушь собачья, - возразил я. – Я непривлекательная.
–Ты мне нравишься, - ответил Джонни без малейшего колебания.
Что ж, я люблю тебя, Джонни Кавана!
Даже несмотря на то, что ты уходишь.
Даже если ты не чувствуешь того же.
Даже если любовь к тебе разобьет мне сердце.
Я люблю тебя всем, что у меня есть.
И я, вероятно, всегда буду.
– Что ж, это делает тебя одним из очень немногих. – Я прерывисто выдохнула. – В детстве меня ненавидели, Джонни! Серьезно ненавидели. Никто не хотел играть со мной. Никто не хотел, чтобы я была в их команде по физкультуре или сидеть со мной в классе, и меня никогда не приглашали на вечеринки по случаю дня рождения других детей. Меня постоянно дразнили.Мои волосы. Мой размер. Моя одежда. Мои школьные учебники. Машина, которой владела моя семья. Терраса, с которой я пришла. Не имело значения, что я делала или как сильно я пыталась ладить с другими детьми, они всегда находили во мне недостатки. – Я покачала головой и устало вздохнула. – У меня было две подруги всю мою жизнь. Вот и все.
– Клэр Биггс и девушка Пирса?- Спросил Джонни хриплым голосом.
– Лиззи Янг, - подтвердил я кивком. – Да, они ходили в мою начальную школу, и, честно говоря, если бы не они, я была бы совершенно одна.
– Но они перешли в Томмен после начальной школы?
– Они перешли.
– И ты пошла в BCS?
– Да, - прохрипела я.
На лице Джонни отразилось недоумение, как будто ему было трудно это понять.
И для такого парня, как он, вероятно, так оно и было.
У него не было недостатка в друзьях или обожающих фанатках.
Он был популярен и был большой звездой.
Он не имел ни малейшего представления о том, каково это – быть на другой стороне спектра популярности.
Где я жила.
Тон Джонни был осторожным, когда он спросил: – У тебя там было то же самое?
– Нет. – Делая успокаивающий вдох, я продолжала открывать себя опасности. – Это было хуже.
Джонни долго молчал, прежде чем спросить: – Тебе там больно?
Подавив дрожь, я заставила себя слегка кивнуть.
– Шэннон?
– Каждый день, - призналась я.
– Господи, - он практически зарычал, проведя рукой по волосам. – Неудивительно, что твоя мама вышла из себя в тот день.
Я тяжело вздохнула.
– Это была не первая поездка из школы в A & E.
– Иисус. Он резко выдохнул и притянул меня ближе. – Насколько все было плохо?
Я беспомощно пожала плечами, не в силах вымолвить ни слова, или, может быть, я просто не хотела озвучивать травму.
Я хотела, чтобы это исчезло из моей памяти.
Я хотела, чтобы эта часть моей жизни была стерта навсегда.
– Шэннон?- Джонни нажал, тон был болезненно мягким, когда он притянул меня так близко, что мои колени коснулись его бедра. Продолжая обнимать меня одной рукой за спину, он наклонился ближе и повторил свой предыдущий вопрос. – Насколько все было плохо?
До такой степени, что я хотела умереть.
– Достаточно плохо, что моей маме пришлось погрязнуть в долгах, чтобы перевести меня в Томмен, - призналась я, мой голос был едва слышен. И достаточно плохо, что я позволила ей это сделать, - добавила я, заставляя себя посмотреть на него и ненавидя сочувствующее выражение, которое я застала на нем.
– Те девочки?- тогда он спросил. – В пабе?
Я кивнула:
– Сиара была худшей.
Его глаза потемнели.
– Блондинка.
Я слабо кивнула.
– Я не могла вернуться в BCS после Рождества.
Слишком многое произошло, и это выходило из-под контроля.
– Выходило из-под контроля?- Джонни пристально посмотрел на меня. – Конечно, это выходило из-под контроля в течение многих лет.
– О, я знаю, - согласилась я. – Но это действительно начинало влиять на моего брата, и мои родители беспокоились.
– Твой брат, - решительно ответил Джонни.
– Да. – Я кивнула. – Джоуи постоянно отстраняли от занятий за драки из-за меня. У него уже было четыре дисквалификации из-за меня к Рождеству, и мама была ошеломлена тем, что его исключат в последний год. Папа был в ярости, потому что думал, что поведение Джоуи будет стоить ему места среди несовершеннолетних. Это был настоящий кошмар.- Пожав плечами, я тяжело вздохнула и сказала: – В конце концов, мама убедила нашего отца, что для Джоуи будет лучше, если они заберут меня из BCS.
– А как насчет тебя?- Спросил Джонни, голубые глаза встретились с моими. – Это было лучше для тебя?
– Это было лучшее решение, которое когда-либо принималось за меня, - ответила я без колебаний.
– А Томмен?- Джонни давил, полностью сосредоточившись на мне. – Как тебе?