– Доброе утро, Жеребец, - сказал он с ухмылкой.
– Да, - выдавила я, слезы текли по моим щекам.
В ту минуту, когда папа увидел выражение моего лица, его ухмылка исчезла.
Поставив свой пластиковый стаканчик на мою тумбочку, он опустился на край моей кровати и притянул меня в свои объятия.
– Джонни, - вздохнул он. – Выпусти все это, сынок.
И именно там я разрыдался, как гребаный ребенок, на плече у отца.
– Сколько ждать?- Я задохнулся, когда слова нашли меня.
– Минимум шесть недель, - сказал он мне с той честностью, за которую я его уважал.
– Папа, все исчезло. – Я покачал головой и подавил желание зарычать. – Летняя кампания…До 20 лет…для меня все кончено!
– Не правда, - заверил он меня. – Тонкий, но не невозможный.
– Тонкий, - выдавил я, чувствуя, как мое сердце бьется так сильно, что я думал, оно может остановиться совсем. – Черт.
– Не забывай, кто ты.- Затем он встал и помог мне сесть на край моей кровати. – Ты мой сын, - добавил он, опуская мои ноги на пол. – И ты настоящий боец.
Я опустил голову. – Я, блять, не чувствую себя бойцом.
– Ты был бойцом со дня своего рождения, - поправил он, приподнимая мой подбородок и заставляя меня встретиться взглядом с его голубыми глазами. – Ты никогда не позволял ничему встать на пути к твоим целям, и ты, черт возьми, уверен, что не позволишь шести неделям остановить тебя.
– А если у меня не получится?-Я задохнулся, озвучив свой самый большой страх. – Если я не буду в форме к тому времени?
– Тогда у тебя ничего не получится, - просто ответил он.
Я покачал головой и издал болезненный всхлип. – Па, я не могу справиться…
– Если ты не справишься этим летом, значит, ты не справишься этим летом, - повторил он. – Ты все еще Джонни Кавана. Ты все еще отличник. Ты все еще хороший человек. И ты по-прежнему мое лучшее решение.
В миллионный раз в своей жизни я поймал себя на том, что смотрю на человека, который меня вырастил, и думаю: смогу ли я когда-нибудь стать таким же сильным, как ты?
Я наблюдал за своим отцом, когда он пододвинул стул и поставил его передо мной.
– Итак, - сказал он, садясь и ослабляя галстук. – Давай будем собой, сынок.
О черт.
– Собой?- Я прохрипел.
Папа кивнул. – Скажи, что ты не попадешь в u20 в июне…-
– Па, я не могу…
– Выслушай меня, - спокойно сказал он.
Я мрачно кивнул.
– Скажи, что ты не успеешь в июне, - продолжал повторять папа, озвучивая мой худший кошмар вслух. – Это разрушительно. Мы с твоей мамой понимаем. Ты можешь не думать, что мы делаем, но мы привели тебя в этот мир, и каждый болезненный момент в твоей жизни, который ты переживаешь, и каждое препятствие, о которое ты спотыкаешься, мы рядом, Джонни. Мы прямо за тобой, чувствуем все. Твоя боль, разочарование и страхи. Все это отражается в нас. Твои достижения – наши, и твоя душевная боль – наша. Потому что ты – все, что у нас есть, Джонни. Только ты. Вот и все.
Теперь я чувствовал себя хуже, чем когда проснулся. – Да …
– Когда ты станешь старше и у тебя будут собственные дети, твой собственный сын, ты поймешь, что я имею в виду, - добавил он, спокойный, как всегда. – Но сейчас тебе придется поверить мне на слово.
Я кивнул, чувствуя себя куском дерьма и прекрасно понимая, что будет дальше.
– Что ты сделал, Джонни?- Папа сказал. – Опасность, которой ты себя подвергаешь?- Он покачал головой и прерывисто выдохнул. – Нет слов, чтобы описать, насколько мы были опустошены тем телефонным звонком прошлой ночью. Он наклонился вперед на своем сиденье и сложил руки вместе. – Знать, что наш мальчик вот так рисковал своим здоровьем и своим будущим, и так было уже несколько месяцев.
Мои плечи опустились от стыда. – Мне жаль, папа.
– Мне не нужны извинения, - ответил папа без намека на гнев в его тоне. – Мне нужно, чтобы ты понял. Сделать шаг назад от этой мечты, за которой ты гнался, и осознать, что твоя жизнь уже происходит.
– Я просто так сильно этого хочу, папа, - признался я, прикусив губу. – Так чертовски плохо.
– И я хочу это для тебя, - сказал он мне. – Я хочу, чтобы ты следовал своим мечтам, Джонни. Я хочу, чтобы ты воплотил их в жизнь. Я хочу, чтобы все, чего ты хочешь от жизни, у тебя получилось. Но мне нужно, чтобы ты делал все это с трезвой головой.- Он откинулся на спинку стула и долго смотрел на меня, прежде чем заговорить снова.– Даже лучшие иногда падают, сынок. То, что вы сделаете дальше – с четким, продуманным, логичным мышлением – это то, что определит вас.
Да.
Я понял.
Я услышал его.
Тяжело вздохнув, я провел рукой по лицу и спросил: – Итак, каков план?
Папа ухмыльнулся.
Я нахмурился, глядя на него. – Почему ты так на меня смотришь?
Он склонил голову набок, все еще ухмыляясь. – Я просто смотрю на своего мальчика и чувствую благодарность, снова увидев огонь в его глазах.
Я беспомощно пожал плечами:
– Он исчез?
– Ненадолго, - сказал он мне. – И план – восстановление и постельный режим. 7-10 дней.
Я прерывисто выдохнул:– Господи, да что…
– Таков план, сынок, - строго сказал папа. – С этого момента мы будем двигаться вперед с реабилитацией.
– Академия?- Я глубоко сглотнул. – Тренер Деннехи связался с вами?
– Они в ярости от тебя, - ответил папа, не стесняясь в выражениях. – Чего и следовало ожидать, когда центровой номер один в стране почти заканчивает карьеру до своего восемнадцатилетия.
Я застонал:
– Господи, не говори так.
– Правда всегда лучше лжи, - ответил он с понимающей улыбкой. – Более болезненная, но гораздо более полезная в долгосрочной перспективе.
– Ты юрист, - фыркнул я. – Тебе платят чертову кучу денег за ложь.
– Не для тебя, - ответил папа с усмешкой. – Вы получаете мои услуги бесплатно и на сто процентов правдивы. – Ухмыляясь, он добавил: – Если ты хочешь, чтобы кто-то тебя успокоил, тогда тебе следует поговорить об этом со своей матерью.
– Да, хорошо, - пробормотал я. – Ты мог бы немного смягчить края, папа. Оно жжет.
– Укусы закалят тебя, - сказал он мне. – Там большой, плохой мир, сынок. Это все острые углы.
– А как насчет моего контракта с академией?- Я осмелился спросить.
– Все еще очень даже в силе.
Я выдохнул с огромным облегчением.
– Не удивляйся, - задумчиво произнес папа. – Ты великолепен. Беспечный, упрямый, склонный к самоубийству идиот с блестящими способностями к регби и талантом вывести себя на любой уровень, на который ты пожелаешь. Они знают это, Джонни. Они тебя не отпустят.
Когда он сказал мне это, я знал, что это не чушь собачья.
Он не стал бы вешать мне лапшу на уши.
– Как ты думаешь, у меня получится, папа?- Тогда я спросил, глядя на лицо моего отца. – Ты думаешь, я смогу это сделать?
– Да, - ответил он без колебаний.
Мое сердце затрепетало.
– Правда?
Мой отец кивнул. – Да, Джонни. Действительно.
С этими словами я почувствовал, как во мне зародился маленький корешок надежды.
Я мог бы отодвинуть все это от края.
Я мог бы это сделать.
Мой отец думал, что я смогу это сделать.
– Но ты освобожден от обязанностей, - добавил папа.
Я тяжело вздохнул. – Ожидаемо.
– И у тренера Деннехи будет с вами жаркий разговор.
Я поморщился:
– Тоже ожидаемо.
– И вам нужно будет пройти три отдельных экзамена, прежде чем вы снова выйдете на поле, будь то академия, клуб или школьное регби, - добавил он. – И эти ноги должны держаться подальше от травы до мая.
– Прелестно. – Я провел рукой по волосам и вздохнул.– Иисус.
– Не паникуй, - спокойно сказал он. – Ты знаешь план. Он есть. Прямо перед тобой. Частью возвращения в команду является исцеление. Отдых твоего тела прямо сейчас так же важен, как и любая другая тренировка или участие в регби.
Я понял это.
– Это просто отстой, - пробормотал я.
– Посмотри на это с другой стороны, - предложил папа с ухмылкой. – У тебя будет неограниченное количество свободного времени, чтобы провести его с Гибси.