Она сама схватила меня за рубашку и потянула. Я чуть не упал.
– Середит, пожалуйста… – Я стал отгибать ее пальцы по одному; они были тонкими и влажными от пота, и я боялся их сломать. – Пожалуйста, отпустите меня. Я должен…
Вероятно, я дернул слишком сильно, переплетчица вскрикнула. Но боль привела ее в чувство: она встряхнула рукой, и взгляд прояснился.
– Эмметт, – пробормотала она.
– Да.
– Мне приснился кошмар. Помоги мне снова лечь.
– Ничего. Я пойду к нему. А вы оставайтесь здесь.
На трясущихся ногах я вышел в коридор.
Теперь, когда стекла в окне не было, голос мужчины звучал отчетливее.
– Я тебя оттуда выкурю! Выходи и поговори со мной, ведьма!
Не знаю, как я дошел и как открыл тяжелый засов на входной двери, но я это сделал. Стоявший на крыльце попятился, опешив. Он оказался меньше ростом и тщедушнее, чем я представлял; у него было заостренное крысиное лицо. За ним виднелось несколько темных фигур; у кого-то в руках полыхал факел. Значит, запах дыма мне не почудился.
Мужчина выпятил грудь и приблизился, держась так, будто мы с ним были одного роста, хотя ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
– А ты кто такой?
– Ученик, как вы говорите, ведьмы. А кто вы такой, хотелось бы знать?
– Позови ее!
– Что вам нужно?
– Моя дочь! Хочу ее вернуть.
– Ваша дочь? Ее здесь нет. Здесь только я и… – Я осекся.
– Не умничай мне тут. Ты знаешь, о чем я. Доставай ее книгу и неси сюда, сию же минуту. Или мы…
– Или вы что?
– Или мы сожжем этот дом дотла. И все, что в нем.
– Оглянитесь. Снег идет уже сутки. Эти стены три фута толщиной. Вы же не думаете, что одного факела хватит, чтобы поджечь такой дом? Почему бы вам и вашей любительской армии…
– Ты нас за дураков держишь, да? – Он кивнул своему приятелю, и тот с ухмылкой подтащил накрытое ведро. Жидкость расплескалась, я унюхал масло. – Думаешь, мы притащились сюда с пустыми угрозами? Поверь, сынок, я не шучу. Я абсолютно серьезен. А теперь неси книгу.
Я сглотнул комок. Стены в доме действительно были толстые, и тростниковую крышу завалило снегом, но я видел, как горел амбар на ферме Грейтсов однажды зимой, и знал, что стоит пламени разгореться…
– Я не знаю, где книга. Я…
– Ступайте домой, – раздался голос Середит за моей спиной.
– Это она, – заголосил кто-то. – Старуха! Это она!
Лицо мужчины исказил гнев.
– Не приказывай мне, старуха. Ты слышала, что я велел твоему… кем бы он ни был. Мне нужна книга моей дочери. Она не имела права приезжать сюда.
– Имела полное право.
– Безумная старая кляча! Она улизнула из дому без моего позволения, а вернулась наполовину пустая. Смотрит на меня и не понимает, кто я такой!
– Такой выбор она сама сделала. Все, что произошло, – ее личный выбор. Если бы вы не…
– Заткнись! – Он дернулся вперед, и, не стой я между ними, он мог бы ее ударить. Изо рта его пахнуло кислым пивом и другим, более крепким алкоголем. – Знаю я вашу братию. Еще не хватало, чтобы вы продали книгу моей дочери какому-нибудь…
– Я не продаю книги, а храню их в безопасном месте. А теперь уходите.
Последовало молчание. Кулаки мужчины сжимались и разжимались, как клешни. Он оглянулся через плечо, словно искал поддержки у соратников.
Пламя факела затрепетало. На мгновение я ощутил влажное дуновение ветра на своей щеке, запах дыма пропал; затем ветер стих, и пламя с треском устремилось вверх.
– Ладно, – произнес зачинщик, – не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. – Он взял ведро с маслом из рук другого мужчины и поднялся на крыльцо, ступая тяжело и неуклюже. – Эта книга должна сгореть. Не принесешь ее мне – я спалю твой дом и книгу заодно.
Я попытался рассмеяться.
– Что за глупость!
– Я вас предупредил. Вы бы лучше вышли.
– Посмотрите на нас – старуха и ее ученик! Вы же не можете…
– Еще как могу.
Я вцепился в дверной косяк. Кровь пульсировала в пальцах так отчаянно, что казалось, рука вот-вот соскользнет. Перевел взгляд на Середит. Побелев, та смотрела на ночного гостя; белые волосы рассыпались по плечам. Если бы я увидел ее впервые, то и впрямь решил бы, что она ведьма.
Она тихо сказала что-то, я не расслышал.
– Прошу вас, – взмолился я, – это же просто старая женщина, она не сделала ничего плохого. Что бы ни случилось с вашей дочерью…
– Что бы ни случилось? Да ее переплели, вот что случилось! А ну, убирайся с дороги, или, клянусь, я сожгу тебя со всем остальным в этом чертовом доме!
Он кинулся ко мне и потащил за порог. Я сделал несколько шагов, удивленный силой его хватки, но мне все же удалось выбросить руку вперед и оттолкнуть его. Зашатавшись, я потерял равновесие, и тут же кто-то схватил меня сзади. Державший факел, размахивал им передо мной, как перед диким зверем. Жар опалил мне щеки, слезы обожгли глаза, и я заморгал.