Вспомнив о доме, Ашасси тихонько шмыгнула носом и попыталась сдержать слезы. Мама бы сейчас как раз звала к столу, на ужин, отец бы вернулся из кузницы с младшим братом, который воду ему днем и вечером приносил, копоть смыть и остудить последние изделия. Просыпался Ашит, он всегда после охоты передремывал днем и выходил к ужину со всеми… Правда, брат сейчас в отъезде, еще три дня назад с друзьями отправился в дальние леса за лисьими шкурами… Что-то он скажет, когда вернется и узнает обо всем?..
– Сколько можно… – донесся до нее страдальческий стон.
Девушка ничего не ответила на это, дернула затекшей рукой, пытаясь вытереть слезы, и тиски объятий внезапно разжались. Обретя возможность двигаться, Ашасси со стоном села, кое-как смахнула влагу со щек и принялась разминать онемевшую конечность. Восстановление кровообращения откликнулось сотней мелких иголочек, вонзавшихся в кожу при каждом движении, по венам словно потек колючий песок. Боль в колене пошла на убыль, стоило его выпрямить. И правда как старуха.
На плечи легли две ладони, и негромкий голос произнес:
– Забудь о прошлом, девочка. Забудь, словно ничего не было. Не думай о доме. Идешь вперед, вперед и смотри. Не неси с собой груз сожалений и опасений, это лишнее и в пути только мешает. Со временем ты научишься вспоминать хорошее без боли. А до тех пор – гони мысли о доме прочь.
Она не ожидала этих слов. Говорил вампир вроде бы так, словно действительно хотел ей помочь, но у этого утешения был горький привкус. Привкус лицемерия.
– Спасибо. Но этого времени у меня не будет, ты сам вчера так сказал, – непослушными губами выговорила Ашасси. – И я не иду вперед, меня тащат на привязи, как скотину на убой.
Ладони резко сжались, ногти вдавились в кожу, и она пискнула от боли. Вампир снова заговорил, и на сей раз его низкий голос втекал в уши каплями густого приторного яда.
– Как удобно во всем обвинить меня, верно? – прошипел он. – Найти виноватого и забыть о собственных действиях, которые привели к этому. В чем я виновен, девчонка? Что укусил тебя? Я укусил, я же вылечил. Что увел тебя? Так я добычу увел у рашта, забыла? Что предупредил, что могу снова укусить? Получается, я виновен в честности и в том, что занял для тебя у смерти еще несколько недель жизни? А, нет, как же я мог забыть – я же людей вчера убил! И плевать, что бы они с тобой сделали, попадись ты им живой. Но я-то не человек, и права убивать тех, кто опасен, у меня тоже нет, верно?! – на этих словах вампир встряхнул ее так, что у девушки зубы клацнули, и отшвырнул от себя, а затем рывком поднялся на ноги.
Ошеломленная, она упала на бок, шипя от боли и растирая ноющие плечи. Оттянув слева ворот платья, Ашасси увидела пропечатавшиеся на коже лунки от ногтей и поняла, что останутся синяки на память о его пальцах и этой отповеди. Как будто он имел право читать ей мораль! Он ее спас, да, а потом фактически похитил – и да, убил вчера живых людей, у которых наверняка были семьи, близкие люди, не могли же они быть настолько плохими, как он говорит… Насчет лорда Ашасси не сомневалась, но егеря – люди подневольные, что господин приказал, то они и делают…
О том, что пришлось бы пережить ей самой в случае покорного исполнения егерями приказов господина, она в запале как-то не подумала.
– Поешь, – бросил ей вампир, – потом выйдем в путь, как раз солнце сядет.
– Будем всю ночь идти? – с деланным безразличием спросила Ашасси, взглянув на него.
Тот даже не повернулся на ее голос.
– Ты всю ночь идти не сможешь, – с презрением обронил чужак. – Поэтому пройдем сколько сможем, потом остановимся, разобьем лагерь, и я отправлюсь на охоту. Есть тоже что-то надо. Если по пути вдруг углядишь какие-то съедобные растения для себя – скажешь, остановимся, соберешь немного. Еще вопросы?
– Мне бы… - она не договорила, залившись краской. Сообщать о таких потребностях мужчине было стыдно, но деваться некуда, и девушка шепотом закончила: – В кустики…
Тот наконец обернулся, но лучше бы он этого не делал. Приподняв бровь, вампир невозмутимо сообщил:
– Далеко не отходи, тут нежити много, и далеко не вся она убивает. Часть питается страхом, часть – болью, часть – мясом. И последние нередко жрут жертву заживо, начиная с потрохов.
Ашасси представила, впечатлилась и решила, что, пожалуй, смерть от клыков вампира предпочтительнее.
- Хорошо, - кивнула она и осторожно выскользнула наружу.
Солнце заходило, окрасив серую воду в грязно-рыжий цвет. Туман не рассеивался даже днем, и сырая дымка заставила девушку зябко поежиться. После нравоучительного сообщения вампира о классификации местной нежити гонору у нее поубавилось, как и желания сбежать, лишь бы ему не достаться. Жить все-таки очень хотелось, а там… как знать, вдруг возможность удрать представится позже, когда они уберутся подальше от проклятого леса…