При этом перед ней самой не было ни супа, ни тарелки с картошкой. Она оторвала пару виноградин и отправила их себе в рот.
— А сама чего не ешь? — взял ложку Николай.
— Фигуру блюдю, — Татьяна кокетливо повела плечиком.
Николай усмехнулся, но ничего не сказал. Съев несколько ложек супа, он одобрительно покачал головой:
— Вкусно.
— А то! Я же пирожковый техникум окончила.
— Какой, какой? — не понял Николай.
— Ну, пищевой, на повара-кондитера училась.
— А-а, ну тогда понятно… А работаешь где?
— В столовке на мебельной фабрике. Только я сейчас в отпуске, после ноябрьских выхожу.
Николай почувствовал себя свободнее. Та скованность, которая прилипла к нему с самого утра, и тем более, когда он пришел сюда, понемногу проходила. Он уже не боялся смотреть Татьяне в глаза, улыбаться ей. Ему импонировала её непосредственность и раскованность, и у него даже промелькнула мысль, что эта раскованность чем-то напоминала свободу и легкость Крауза. Она не лезла за словом в карман, не думала напряженно, что бы сказать, у неё тоже получалось всё как‑то легко и просто. И сидеть с ней за столом тоже было легко и просто. И самое главное — она смотрела на него не оценивающе, как смотрят некоторые девушки на парней (от таких взглядов Николай всегда тушевался), она смотрела на него прямо и открыто, без претензий и каких-либо запросов.
— Ты здесь одна, что ли, живёшь? — поинтересовался он.
— Одна, совсем одна-одинешенька, — Татьяна притворно закатила глаза и грустно вздохнула. — А вообще-то мне от бабушки эта квартира досталась. Я же сама не местная, а здесь вот бабуля жила, папина мама. Вот я после восьмого класса к ней и перебралась, когда в техникум поступила. А бабулечка моя уже скоро два года будет как умерла, — девушка снова вздохнула, — а я вот тут так и живу. Сейчас думаю приватизировать квартиру, чтоб совсем моя была, чтоб не лез никто с претензиями своими, а то знаешь, как оно в жизни-то бывает… Желающих до чужого добра хватает. Как в гости к бабуле приехать, пока жива была, так всем некогда, а я за ней и ухаживала, и утку из-под неё таскала, и купала её… Так что квартира теперь моя, вот так вот, — Татьяна серьезно и твердо посмотрела на гостя.
— А что, кто-то ещё на неё претендует?
— Да как сказать… Был тут один разговор неприятный, дядька мой двоюродный заикался… Ну мы ему сразу от ворот поворот, конечно, дали, но чем черт не шутит. Так что лучше подстраховаться, приватизировать. И прописана я тут одна, больше никого нету, — она взяла сливу, разрезала её ножом напополам, вынула косточку и протянула одну половинку Николаю. — Держи. Сейчас же приватизируют квартиры, чтоб в частной собственности были?
Николай взял сливу и пожал плечами:
— Я не знаю, мы в своем доме живем.
— Ой! — Татьяна вдруг подскочила на стуле. — Вот дура я, совсем забыла! — она сунулась в буфет и достала оттуда бутылку «Монастырской избы». — Открой, а? Сейчас штопор дам…
Но Николай заупрямился.
— Не-не… Вино я не буду, — замотал он головой. — Это ты зря.
— Чего ты? Оно же легенькое, — хозяйка поставила бутылку на стол.
— Не-не, даже не уговаривай. Ты чего? Как я домой приду? Чтоб от меня вином пахло? Не-не…
— Ну и зря! — Татьяна села обратно к столу. — Как там твой приятель говорил? Если на «ты», то надо по правилам — через брудершафт и поцелуи.
Николай от таких слов чуть не подавился и снова почувствовал, как кровь бросилась к голове. Он нахмурился и умолк.
— Ну ладно, ладно, — примирительно улыбнулась девушка, — я же шучу. Так… думала, выпить тебе с устатку немного.
— Спасибо, я не сильно устал.
Николай, доел картошку с окорочком и отложил вилку.
— Виноград бери. Это без косточек, кишмиш называется. Вкусню-ю-ющий, — Татьяна пододвинула к нему вазу с фруктами. — Слушай, Коль, а какая у тебя фамилия, если не секрет, конечно?
Николай с удовольствием съел несколько виноградин.
— Не секрет. Мартов.
— Как-как? Мартов?
— Ну да, Мартов.
— Ух ты, какая красивая фамилия! Прям, дворянская какая-то, — и она проговорила торжественно и нараспев: — Николай Мартов, — и засмеялась. — Ты случа́ем не из аристократов будешь?
Николай улыбнулся:
— Ну да, графья мы — Мартовы…
Татьяна чуть поморщила носик:
— Слушай, я вот сижу, принюхиваюсь, ничего понять не могу: то ли из коридора ещё краской так несет, то ли от тебя ею пахнет? — она привстала и наклонилась к Николаю. — Ну точно от тебя, кофта твоя провоняла, — выпрямившись, она взяла с холодильника небольшой флакончик. — Давай хоть так, что ли… — и девушка пару раз быстро прыснула на кофту Николая какими‑то духами.