Ночью оказалось, что номера не существует. Я позвонила следующей ночью, и через неделю, и через месяц. Нет его, словно никогда не существовало. А может, мне просто снились эти удивительные разговоры тёплыми летними ночами.
И всё же…
Я решила попросить своего знакомого, работающего в центре связи, отследить номер. Тот выяснил, какого города этот код и дал мне толстенный справочник телефонных номеров с адресами. Я заперлась в своей комнате и принялась читать. Наконец нашла. И позвонила этому самому другу.
— Где вообще находится этот город?
— Не город, а посёлок. Да тут, неподалеку. Пять часов езды на машине. Поезжай на север и никуда не сворачивай. Потом тебе придется пробираться через лес. Короче, по навигатору найдёшь.
Я вздохнула. У меня нет машины… Но есть другой знакомый с потрясным внедорожником, который наверняка согласится меня отвезти за то, что я напишу за него реферат по нелюбимому предмету.
Так оно и оказалось. На следующий день я уже сидела на заднем сидении машины, а он копался в своем навигаторе, пробивая координаты города. Потом включил Игги Попа и мы отправились покорять проселочную дорогу.
Вечернее неяркое солнце грело плечи и виски, слепило глаза. Я жмурилась, словно кот, дремлющий на солнцепеке. А потом легла на кресла, накрытые одеждой и тряпками и заснула, свесив ноги к пакетам, которыми был заставлен пол. А потом мне снилось, что меня уносило в открытый океан. Наверное, это из-за того, что машина постоянно натыкалась на колдобины.
— Вставай, спящая красавица. Приехали мы в твой поселок.
Я продрала глаза и вышла из машины.
— Ждать тебя? — высунулся он из окошка, — Или потом тебя забрать?
— Я не знаю. Если я до наступления темноты не вернусь, то уезжай и позвони мне утром.
— Если ещё связь позволит, — хмыкнул он, — Наверняка тут ничего не ловит. Ладно, как знаешь. Но лучше тебе вернуться побыстрее. Нечего тут ловить, даже гостиниц нет.
Окраину поселка укрывали листья деревьев. Город дышал зеленью, диким лесом и шалфеем. Дома были светлые, палисадники заросшими, а законом была тишина. Широкие асфальтовые дорожки. Трогательный маленький магазинчик с надписью «продукты», далёкий шум пилы. Я шла по городу, глазея по сторонам. Это была лишь окраина. Дальше начинался приличный такой посёлок, с асфальтом и домами в европейском стиле. Я остановила мать с выводком из семи детей и спросила у неё, где находится дом по нужному мне адресу. Она странно на меня посмотрела и сказала, что в этом доме года три никто не живет. А до этого жил одинокий полусумасшедший старик, который электрического чайника боялся, не то что остальной электронники. И всё же я её попросила показать мне этот дом.
Вот он. С виду не такой уж заброшенный. Тем временем на город опустилась ночь. Вокруг по-прежнему никого не было. Оно и понятно. Что в таком месте делать ночью?
Я решила рискнуть и перелезла через забор на заднем дворе. Потом через окно залезла внутрь.
Что я делаю? И, главное, нахрена?
Неведомая сила тянула меня внутрь. В тёмные заброшенные комнаты с кроватями без постельного белья, разодранными кошками обоями, заляпанной жиром нотными тетрадями, пустыми шкафами, кухонным столом с рассыпанными крошками и бегающими крысами, с паутиной на стенах и непонятными надписями на испанском. Я поднялась по шаткой, скрипущей лестнице на второй этаж под крышей. Треугольный потолок, валяющийся повсюду пепел и запах свежего дерева и сушеной травы, старые пыльные часы с маятниками, фарфоровые куклы со светящимися в темноте глазами, следящие за каждым моим движением, скрипка в дырявом чехоле и два обгрызенных смычка.
На стене снова была какая-то надпись. Бардовая, будто запекшаяся кровь. Я подсветила телефоном.
Я же тебе говорил?
Как говорил Амур Психее не пытаться узнать ночного гостя,
Как просили Пандору не открывать ларец,
Как просили Еву не есть яблоко с Древа Познания.
Теперь ты не найдёшь меня.
Теперь ты лишилась своего единственного друга.
И теперь я снова невообразимо одинок.
Рука задрожала. Я едва не выронила телефон.
Спустилась вниз. Деревянный пол прогнил. Казалось, он вот-вот провалится.
— Я знаю, кто написал на стене.
Тонкий голосок прорезал мёртвую тишину. Он доносился откуда-то снизу и был приглушенным.
— Кто? — пролепетала я.
— Я скажу тебе, если ты откроешь дверь в подвал.
— Где она?
— В конце коридора.
Я нашла её. Она была накрыта вязанным ковром. Ключ валялся рядом. Я повернула его и с трудом открыла дверцу.
— Теперь спустись ко мне.
— Н-не хочу… Лучше ты выйди.
— Я не люблю яркий свет.
— Сейчас ночь.
— Для меня это всё равно ярко. Спускайся, не бойся. Можешь оставить открытой дверь, если хочешь.
Я тяжело вздохнула и спустилась по шаткой лестнице. Мысленно корила себя за свою глупость. Спускаться к незнакомой девочке в тёмный подвал? Ты серьёзно?
Моя нога коснулась пола, эха гулко отразилось от стен. Тут было холодно, как посреди января, и пахло затхлостью, гнилью и пылью.
— Тебе что, нравится сидеть здесь? — нервно спросила я.
— Он держал меня в подвале. Верхний мир для меня — глупые сказки. Может, его и нет вовсе.
— А он тогда откуда? И я?
— Не знаю. И знать не хочу… Сюда приходил ещё один. Он странно ступал. Как будто хромал. Когда был жив Затворник, они разговаривали. Много-много разговаривали. А потом Затворник умер, и он приходил уже ко мне. А потом приходили двое, только второй молчал. Он говорил, что он его сопровождал.
— Ты говоришь о Ксаднеме?
— Да, он так себя называл. Хочешь знать, почему?
— Почему?
— Произнеси его имя наоборот. Ты ведь итак уже предала его.
— Я…
— Давай.
— Mendax… Значит лжец.
— Он не хотел раскрывать, кто он. Это было чем-то позорным. Что-то, чего он стыдился. Три дня назад он перестал сюда приходить. А потом пришел сопровождающий. Я узнала его по шагам. Знаешь, сколько шаги могут рассказать о владельце? Итак, он сказал, что Ксаднем не придет больше. Он пришел передать кое-что предавшей его.
— Я не хотела… Честно, не хотела.
— Но сделала это. Теперь тебе придется либо больше не вспоминать о нём, либо идти до конца. Тот самый выбор, что стоял перед Психеей.
— Ты знаешь, где он живет?
— Знаю, что не в доме. Это место, где много-много таких, как он. Или не совсем таких, но похожих. Город маленький. После нескольких попыток найдёшь это место.
Я поспешила подняться наверх. Потом плотно закрыла дверцу, заперла на ключ и вышла из дома.
Ночь тут была особенно тёмная, наполненная уханием сов, мяуканием кошек и пением сверчков. Пахло розами, орхидеей и тёплым молоком. Глуха сельская ночь, тиха и удивительно волшебна. Такое чувство, будто волк, освещаемый луной, выйдет из тёмного леса и начнет прогуливаться по улице, оставляя следы, повергающие в легкое недоумение здешних жителей.
Передо мной вырастает здание городской больницы. В подсобке дремлет охранник с бутылкой эля наперевес. Перед фасадом редкие деревья и несколько кустов шиповника. В верхних окнах горит свет. Я подхожу всё ближе. Из подвала на меня смотрят зелёные фонари кошачьих глаз. Само здание похоже на спичечный коробок или табакерку. Если я залезу на чьи-то плечи, до достану до окна второго этажа.
Отодвигая шторы, вылезает лохматая голова. Я замерла, словно кролик перед удавом. Он смотрит на меня, в его волосах запутался венок, а с плеч свисает свитер, изъеденный молью. Между его пальцев зажата сигарета. Он открывает окно и вопросительно смотрит.
— Наверное, это прозвучит глупо, — начинаю я, — Даже слишком глупо. Но я попытаюсь. Не знакомы ли Вы с человеком, называющим себя Ксаднем?