- Советую тебе уйти, - я поворачиваю голову и вижу, как Дженнифер подходит к девушке, наклоняется к ней и что-то говорит, лицо Мелиссы краснеет то ли от злости, то ли от смущения. – Как ты заметила, тебе здесь уже никто не рад.
Она фыркает, подходит ко мне и не боясь гнева отца целует на глазах у всех, с триумфом поворачивает и натыкается лишь на усмешку жены.
- Ты же не думаешь, что меня это ранит, - шепчет она одними губами, так чтобы мама и отец не слышали. – Ревнивая сучка. Интересно, что ты сделаешь, если его поцелуюя?
Мелисса вспыхивает как спичка и хочет кинуться на Дженнифер, и только взгляд отца останавливает ее от последующих действий.
- Кажется, вам пора, мисс Уайт, - гремит голос Редмонда в тишине палаты, блондинка вздрагивает и покидает нас под тихий смешок моей жены.
Дженнифер
Да уж, вот это поворот событий. Я, конечно, предполагала, что она найдет способ пробраться сюда, но чтобы подкупить медсестру, это уже что-то с чем-то. Судя по взгляду Редмонда Николсона, он точно со всем этим разберётся, Мелисса сама виновата, что теперь этот суровый мужчина ее на дух не переносит. Снаружи он кажется таким холодным, безразличным ко всему кроме работы человеком, но на самом деле он очень ласков с женой и безмерно любит ее. Рядом с ним Элизабет словно молодеет на глазах: бесцветные радужки возвращаются к своему первоначальному небесному цвету, на лицо возвращаются краски. Хотела бы я, чтобы меня также любили, пронести столь сильные чувства сквозь года, наполненные суровой реальностью, очень сложно.
Я завидую…
- Дженни, - я поворачиваю голову в сторону миссис Николсон, буквально чувствуя на себе недовольный взгляд ее сына, и натыкаюсь на грустные глаза. – Ты в порядке?
- Вполне, миссис Николсон, - я ей ласково улыбаюсь, - если честно, то я догадывалась, что она все равно появится здесь. Не ожидала, что ей понадобится так мало времени, всего месяц прошел. Не стоит беспокоиться, в конце концов, кроме брака нас с ним ничего не связывает, так что, пусть заводит, сколько хочет интрижек. Это не помешает мне поставить его на ноги.
Элизабет грустно улыбается, сжимая клатч в своей руке, немного качает головой и переключает все свое внимание на Джима. Кажется, после того, что он тут узнал, то его обиды поутихли, наверное, не ожидал, что его драгоценная Лисса устроит такой концерт. Тяжёлый взгляд Николсона-старшего давит на лопатки, прожигая дыру прямо в районе сердца. Оборачиваться страшно. Редмонд с первых дней знакомства пугал меня до чёртиков своей пугающей аурой, как сейчас помню день, когда наши семьи встретились.
Это была зима.
Крупные белые хлопья падали с серевшего неба, покрывая землю белым покрывалом; редкий ветер разносит снежинки по ветру, путая их в волосах глупых девиц, решивших не надевать шапки или хотя бы капюшоны, либо приземляя их на куртки нечастых прохожих. Середина недели, позднее утро – народу практически нет – улицы свободны, и можно спокойно добраться до компании моего отца. Сегодня меня «удостоят» чести познакомится с идеальным кандидатом мне в женихи. На самом то деле, вся суть кроется в том, что если этот брак свершится, то компании сольются, так что не раздерешь их больше напополам, и пятьдесят процентов всегоIT-рынка будет принадлежать нашим семьям.
Мне хватает пятнадцати минут, чтобы добраться до нужного места, но даже за этого время я успеваю продрогнуть до костей. Сегодня погода не жалует – на улице минус тридцать не меньше. В холле меня уже встречает папина секретарша – женщина средних лет с пшеничным волосами, затянутыми в косу, и уставшими синими глазами – подает мне стаканчик с ароматным, а самое главное горячим чаем, и провожает в конференц-зал, расположенным на двадцать пятом этаже.
- Удачи, - тихо шепчет мне она, прежде чем открывает дверь и просит одним видом войти.
Там меня уже встречает отец – вечно хмурый и занятой мужчина; около холодных карих глаз как маленькие паутинки расползлись сеточки морщин, в русых волосах то и дело мелькает седина – возраст берет свое.
- Редмонд, Элизабет, знакомьтесь, это моя дочь Дженнифер Харрис, - отец подходит ко мне и впервые за несколько лет приобнимает меня, заставляя напрячься. Болезненное сжатие предплечья сразу привело меня в чувство – ясно, хочешь показать, что мы хорошая семья, лишь бы денег побольше в свои карманы загрести.
- Здравствуйте, приятно с вами познакомиться, - я натягиваю на лицо маску невинной дурочки и надеюсь, что они не настолько проницательны, каким кажутся.
Передо мной стоят муж и жена: Элизабет является обладательницей черных как смоль волос и глаз цвета ясного неба, ее доброе лицо словно светится и вся она источает мягкую ауру. А вот мужчина рядом с ней отличается по внешности лишь цветом глаз – стальной взгляд досконально изучает меня, - и аура его пугающе темная, властная и строгая. Он скользит по мне своими серыми-серыми глазами, начиная с макушки и заканчивая ногами, и мне хочется сжаться в маленький комочек, спрятаться в самом темном уголке этой вселенной, лишь бы не попадаться ему больше.
Но одновременно со страхом во мне взрастает интерес: что сейчас видит во мне Редмонд?
Уверена от шапки мои волосы сильно растрепались, лицо уставшее, синяки под глазами от постоянного недосыпа – сессии в академии киноискусств с каждым разом все суровее, четвертый курс довольно жесткий. Из расстёгнутого пуховика виднеется теплый свитер цвета хаки, за спиной небольшой рюкзак – после встречи мне надо на экзамен – а на ногах черные теплые джинсы и сапожки чуть ниже колена на небольшом каблуке.
Я продолжаю улыбаться под этим тяжелым взглядом, но уже сама чувствую, как улыбка отдает нервозностью, и чувствую напряженность отца. И в голове набатом стучат его слова «Не смей меня позорить» сказанные ледяным голосом в сопровождении разочарованного взгляда, заставляющие дышать через раз. Я хорошо помню его наказания. Напряжение в воздухе можно пощупать руками, так оно загустело, но стоит Редмонду легко склонить голову в одобряющем жесте, как тело вмиг расслабляется и дышится уже легче, и жить хочется, и свалить отсюда подальше, не видя своего жениха…
И все вроде бы налаживается, с Элизабет довольно просто найти общий язык, она очень отзывчива и дружелюбна, ее мягкая улыбка вызывает доверие и чувство, будто знакомы с ней не один день. Отец с ее мужем тоже что-то обсуждают, но то и дело я ощущаю на себе то один ледяной взгляд, то другой - изучающий. Все прерывается громким стуком двери об стену и басовитым голосом, буквально рычащим:
- Какую херню вы там опять напридумывали!?
- Дженнифер, - я вздрагиваю от тихого звука прямо над ухом, и смотреть за спину чрезвычайно страшно, ведь только один человек мог сейчас подойти ко мне туда, вырывая своим шепотом из воспоминаний. – Давай выйдем.
Крепкая хватка сильных пальцев не дает и шанса вырваться, а душащая аура подавляет любую волю. Я лишь киваю и следую за мужчиной, ободряюще улыбаясь Элизабет. Редмонд уводит меня в темный угол справа от палаты, и закрывает своим телом так, чтобы ни одна живая душа меня не заметила. Натягивать улыбку перед этим человеком труднее всего, потому что он в любой момент может меня…
- Прекрати претворяться, - раскусить. – Можешь расслабиться, я прекрасно знаю, какая ты хорошая актриса, но поговорить хотел не об этом.
- А о чем? – я напряженно вздыхаю, нервно убирая прядь волос за ухо – дурацкий жест всегда проявляется, когда я переживаю, вместе с привычкой закусывать нижнюю губу, она постоянно болит из-за этого.
- Ты не можешь бросить моего сына, - я вздрагиваю и поднимаю на него взгляд, что до этого упирался куда-то ему в грудь, видимо высокий рост у них это семейное. – Ты нужна ему,ты, а не та паршивка, что посмела сюда заявится, не смотря на запрет. Как бы он не противился тебе, как бы не хамил и не грубил, только ты сможешь помочь ему. Поставь его на ноги – как бы он себя не вел – и можешь просить у меня все, что твоя душа пожелает. Подумай о том, что ты хочешь, у тебя достаточно времени. Но, не подпускайеек нему слишком близко, у меня есть кое-какие подозрения, но для начала их надо проверить, прежде чем кого-то в чем-то подозревать и обвинять. Как все выясниться, так я поделюсь всей информацией, а до тех пор, ты можешь допустить лишь то, чтобы они встретились, но не оставались наедине.