- Я не понимаю вас, я не местная.
Несколько нажатий на сотовый и офицер начал разговаривать с кем-то по телефону. Итак, меня никто не понимает, я никого не понимаю, у меня нет телефона и очень мало денег. А еще я торчу в полицейском участке и надеюсь на помощь. Время шло с ужасающей медленной скоростью, что даже самые скучные и нудные уроки не могли сравниться с этим. Я начала осматривать комнату. Обычные белые стены, на которых висел портрет президента, разные листы и грамоты в рамках, обычный паркетный пол и обычный цветок в коричневом пластиковом горшке. Спустя около тридцати минут, которые показались мне целой вечностью, в кабинет пожаловал мужчина лет тридцати, который мне уже не понравился. Он взглянул на меня и сообщил:
- Здравствуйте, есть разговор на английском?
Моя неприязнь к этому человеку в доли секунды исчезла. Наконец, нашелся тот, с которым я могу поговорить.
- Помогите мне, я тут совсем одна, у меня нет документов, денег и телефона, я не знаю, что я здесь делаю! – быстро проговорила я, хотя понимала, что ему следует говорить медленно и разборчиво.
Полицейские поговорили между собой, а потом переводчик сказал:
- Возраст и имя.
- Хлоя Керролл, семнадцать лет, я живу в Лас-Вегасе, - я произнесла и адрес, посчитав, что эта информация не будет лишней.
После очередного разговора между офицером, переводчик продолжил:
- Телефон родителей или опекунов?
Я продиктовала номер и после неудавшегося звонка мне сказали:
- Не правильный. Есть еще один?
После попытки позвонить на второй номер, они решили, что я не в себе и попросили, кое-о-чем.
- Хлоя, это тест на алкоголизм, тебе нужно подуть вот сюда, - указал он на трубочку в аппарате.
Я сделала все, что мне сказали и после этого один из японцев усмехнулся.
- Спиртной напиток принимала?
- Нет, вы что!
- А тест говорит алкоголь.
Мне пытались объяснить, что я всего лишь выпила и забыла где я нахожусь. Раз я не совершеннолетняя, они решили поместить меня в изолятор, пока не придут мои родители, или я что-нибудь не вспомню.
И теперь, я сижу в чертовой комнате за решеткой и пробую хоть-что осмыслить.
- А я думала, что полиция Японии поможет мне, но им наплевать! Вам проще посадить меня в изолятор и обвинить в принятии алкоголя, чем помочь разобраться с моей проблемой! – я орала это на весь коридор.
Охранник не обращал на меня внимания. Наверно, привык к таким ситуациям. Мой внезапный громкий смех превратился в плач. Обжигающие слезы ручьем полились по щекам, и я закрыла лицо рукой и легла на скамью. Я попыталась уснуть, но бесконечный поток мыслей и вопросов не давал сделать это. Понимаю, меня не поняли офицеры. Да кто вообще поймет?! Какая-то сбежавшая из психушки уверяет, что живет в другой стране и не знает, как здесь оказалась. Конечно, это бред, и я серьезно не принимала алкоголь, и все прекрасно помню, как вчера легла спать. Как? Как я сюда попала? Если бы сейчас этого б не было, то я б спокойненько гуляла с друзьями и не думала ни о чем, продолжала жить беззаботной жизнью. У меня было все. Большой дом, любимые родители, хорошие друзья, хорошие оценки в школе, хорошая жизнь в конце концов. А сейчас что? Ничего! Я бессмысленно сижу в камере и не понимаю, почему нахожусь в Токио. Какая же дерьмовая ситуация выходит, ведь обычно несовершеннолетних забирают отсюда, а меня никто не заберет, потому что я одна в этом чертовом городе, одна! Максимально, что офицеры смогут мне сделать, так это вколоть успокоительное. Да даже у того охранника, который отгадывает ребусы и пьет кофе жизнь складывается нормальнее, чем у меня. Я не выдержала. Слезы опять предательски полились ручьем стекая в уши, от чего стало еще противнее. Это заставило меня перейти в сидячую позу. Я просто ничего не понимаю, ничего. Внезапно, когда моя жизнь была идеалом, я даже не представляла, что в любой момент она может рухнуть и разбиться, как разбивается ваза, когда ее случайно задевают рукой со стола. Но может быть, мои выводы я сделала слишком рано, ведь все только начинается, и не известно, что за игра будет происходить дальше, и возможно выход найдется.