Я встал и вышел из ее комнаты. Я оставил ее рыдающей на кровати. Впервые с тех пор, как я себя помню, я, бл*дь, заплакал. Я спустился к своей машине и, бл*дь, заплакал. Я пообещал, что однажды, когда придет время, я сделаю Эллу своей, несмотря на то что знал, что Зак захочет меня убить.
Это было четыре года назад; теперь она возвращается. В итоге она перевелась в университет в Мельбурне. Я видел ее только в тех редких случаях, когда она навещала своих братьев. Она не разговаривала со мной; она прикладывала огромные усилия, чтобы не оказаться рядом со мной. Но теперь она вернулась, и она будет моей.
Глава первая
Элла
Входя в пентхаус, я оглядываюсь по сторонам. Все выглядит так же, как и тогда, когда я уезжала четыре года назад. Но все не так, как раньше. Я бросаю сумку на тумбу в прихожей и прохожу в гостиную.
Все тот же черный кожаный U-образный диван, заваленный синими и белыми подушками, стоит посередине. Через окна от пола до потолка меня приветствует вид на Сиднейскую гавань, солнце сияет высоко над мостом Харбор-Бридж.
Странно возвращаться сюда после того, как последние четыре года я избегала этого места, избегала воспоминаний — хороших и плохих. На следующий день после того, что я мысленно называю инцидентом, я подала документы на поступление в Мельбурнский университет. Я знала, что не смогу остаться здесь и сохранить рассудок.
Пройдя по коридору, я открываю дверь своей спальни. Я не возвращалась сюда с того утра после инцидента, когда подняла себя с пола в спальне. Может быть, я и смогла сделать это со своим телом, но мое сердце, моя душа все еще лежат там уничтоженные.
Я вижу все, как будто это было вчера: я умоляю Дина остаться, не бросать меня, а потом смотрю, как он выходит за дверь, даже не оглянувшись. Он решил уйти, забрав с собой часть меня, оставив меня разбитой внутри.
С той ночи я не спала в этой комнате. Я собрала сумку и отправилась жить в дом Брэя, пока не пришло время переезжать в Мельбурн. Скажем так, это решение не очень понравилось моему брату Заку; он потребовал, чтобы я осталась в Сиднее.
Но я не собиралась отступать и в конце концов победила. Помогло и то, что Брэй, когда он наконец очнулся от комы, был на моей стороне. О да, моего брата подстрелил какой-то сумасшедший идиот в «Слиянии». Он пролежал в коме два месяца. Я, честно говоря, думала, что он никогда не очнется. Но он пришел в себя, и когда однажды в больничной палате он услышал, как мы с Заком спорим о моем переезде в Мельбурн, он сжалился надо мной. Он сказал Заку, чтобы тот отпустил меня, что так будет лучше.
Он знал; Брэй был единственным человеком, кому я рассказала о своих чувствах к Дину. Он также знал, как сильно я переживала из-за того, что Дин не хочет быть со мной. Хотя он подержал меня, чтобы я смогла переехать в Мельбурн, как только у него появилась такая возможность, он раз в месяц летал ко мне, чтобы проведать.
Первые шесть месяцев Зак приезжал раз в две недели. Затем Алисса родила моего очаровательного племянника Эша. После этого визиты Зака стали ежемесячными, и он всегда брал с собой Алиссу и Эша. Мысль об Эше заставила меня улыбнуться; единственное, что меня радует в возвращении, — это то, что я смогу проводить много времени, будучи тетей Эллой для него и моих племянниц-близняшек.
У судьбы есть забавный способ возвращаться к тебе. Райли, жена Брэя, подарила ему двух девочек-близняшек, которые, как я часто напоминаю ему, станут подростками раньше, чем он это поймет. Лили и Хоуп сейчас всего по полтора года — милейшие рыжеволосые и зеленоглазые малышки. К счастью, они похожи на свою мать, Райли, жену Брэя.
Зак и Брэй воплощают в жизнь свои мечты, счастливо женаты, имеют детей и собственные семьи. Как бы они ни вовлекали меня во все свои дела, а я имею в виду каждую мелочь, это не то же самое. Я хочу такой любви, какая есть у них с женами. Я хочу, чтобы кто-то любил меня так же яростно, как Зак любит Алиссу. Я хочу, чтобы кто-то боролся за меня, как Брэй борется за Райли.
Я не уверена, что это когда-нибудь случится в моем будущем. Я слишком сломлена. Я изуродована шрамами как внутри, так и снаружи. Их можно увидеть, только подойдя достаточно близко, а я никого к себе не подпускаю. Единственный человек, который видел все мои шрамы, действительно видел их, — это Брэй. И то только потому, что он застал меня в один из самых тяжелых моментов.
Два года назад Брэй приехал с одним из своих неожиданных визитов. Брэй, будучи Брэем, позволил себе войти без стука. Я, будучи собой, совершенно не замечала его присутствия: дверь в ванную открыта, бритва в руке, глаза закрыты, когда бритва вспарывает кожу. Эйфория разлилась по всему телу; покой овладел моим лихорадочным разумом, и я погрузилась в блаженство боли.
Брэй был вне себя. После того как мы посидели, обнявшись, — я плакала, а он держал меня словно в тисках, будто боялся, что я улечу, — он наконец немного успокоился. Следующие две недели он жил в моей квартире, искал терапевтов и ходил со мной на сеансы к пяти разным врачам, пока я не нашла того, с кем мне было комфортно.
В течение этих двух недель Брэй также заставил меня записаться в спортзал и посещать занятия по боксу. В качестве аргумента он приводил какую-то чушь о том, что физические упражнения делают людей счастливыми. Я не стала объяснять ему, что я была не несчастна, а сломлена.
Я резала себя не потому, что мне было грустно. Я делала это, потому что мне нужна была боль. Боль не только помогала мне чувствовать себя живой, но и отвлекала от мыслей в моей голове. Она была как наркотик, и я была зависима от кайфа, который получала от нее. Я был зависима от освобождения, которое она давала.
Брэй был прав: физические упражнения помогли мне стать более уравновешенной. Моя зависимость не прошла, но теперь я могу удержаться несколько месяцев подряд. Я не нуждаюсь в этом так сильно, как раньше. Я продолжаю еженедельные сеансы терапии. Брэй взял с меня обещание: он сказал, что никому не расскажет, если я буду продолжать терапию.
Мысли о том, чтобы порезаться сейчас, в этой комнате, вызывают желание сделать именно это. Я чувствую, как зудит кожа, как учащается сердцебиение.
Выбросив из головы мысли о прошлом, я выхожу из своей комнаты, закрываю за собой дверь и направляюсь в комнату Брэя. Я не могу находиться в этой спальне. Бросив сумку на его кровать, я роюсь в ней, пока не нахожу свою тренировочную одежду. Мне нужно пойти в спортзал, пока я не поддалась нахлынувшему на меня желанию.
Следующий час я провожу на беговой дорожке. Из колонок звучит «Fight Song» Рэйчел Платтен. Я спрыгиваю с беговой дорожки, а мои мысли концентрируются на боксерской груше. Мне очень хочется ударить что-нибудь прямо сейчас. Я разворачиваюсь и останавливаюсь, поднося руку к сердцу.
— Господи, Брэй, предупреждай девушку в следующий раз, когда соберешься подкрасться, — я пытаюсь перекричать музыку.
Брэй смеется, идет вдоль стены и выключает музыку.
— Во-первых, я не подкрадывался; ты должна быть более внимательной к тому, что происходит вокруг, сестренка. Во-вторых, иди сюда и обними своего любимого брата.