— Что эти мелкие людишки задумали? — я приподнял бровь и, стараясь изобразить удивление, попутно начал вынимать идеально ровный лист из выдвижной полки стола. Шляться в другом мире сегодня не входило в дневной план.
Осточертело.
По графику на бумаге, моя смена начинается только через несколько дней.
Из-за того, что эти смертные мушки все вечно портят своим неутолимым желанием вызвать не всякое отребье, а высших, более сильных и опасных демонов — и откуда столь сильная страсть к этому? — нам, правителям чинов, приходиться разгребать все это дерьмо, дабы они по случайности не вызвали дремлющих Адских псов. С таким успехом можно не только жизни лишиться.
И тогда уж точно проблем не оберешься — виноваты же во всем будем мы, демоны, ведь из-за нашей якобы халатности пострадает кучка недоразвитых имбицилов, ищущих верную смерть.
Признать честно, то я, как честный и самый порядочный, не вмешивался бы, будь моя воля — если хотят умереть, так пусть умирают из-за своей глупости. А тут, в Аду, мы уж встретим их со всем гостеприимством. Ознакомим с местными правилами и, согласно решению Суда, дадим наказание на несколько столетий, а потом отпустим. Не захотят уйти — дадим демонскую суть, захотят — отправим к ангелам на перерождение. Вот и все. Просто, понятно и без трудностей.
А тут еще возиться, спасать никчемные души. Не ангельская ли это работа? Пернатые уже совсем и страх, и совесть потеряли, раз на нас свою работенку скидывают. Куда только смотрят? Это же им поручено охранять души, отговаривать от грехов и давать по ушам, но никак не нам.
— Мне почем знать? — Велиал недовольно скривился. О, надо же, а я уже почти забыл о нем, — Сейчас этим занимаешься ты.
— Красивому демоненку напомнить, что сегодня не моя смена? — парировал я.
Он нахмурился, проигнорировав реплику:
— Тебе вчера не сообщили, что Маммон в отпуске?
Вот это новости.
— Этот бездельник? — я чуть не задохнулся от возмущения. Благородные и трудолюбивые демоны работают, а он, значит, отдыхает? Да было бы от чего! Проклятый подхалим устал от своих же шуточек?
— В любом случае, — Велиал развернулся, — Тебе стоит поторопиться. Ритуал будет проходить в лесу П...
— В отличие от некоторых, — перебил я; уголки губ слегка приподнялись, изображая подобие полуулыбки. Если бы мог — разорвал бы в клочья. — Я могу чувствовать подобное без подробного местоположения.
И, не дождавшись должного ответа, быстро исчез с глаз долой, оставляя незваного гостя в своем кабинете одного — сам пришел, сам и уйдет. И как додумался ляпнуть такое? Я не настолько слабый демон, чтобы самому не почувствовать, а сие происшествие — удар по чести любому, и это чаще всего приводит к дуэли.
Велиал надменен, самодоволен и постоянно хочет доказать свою значимость во всем, и оттого говорит то, что не следует. Если я к этому привык и вполне могу осечь словом, то другие — бьют так, словно от этого зависит звание и место, а поэтому демону частенько достается от кого-нибудь. Стыд и позор на весь род.
Ладно.
Вздохнув который раз за последних несколько минут, приоткрыл глаза, оказываясь в гуще непроходимого леса. Ненавижу подобные места — неужели нельзя найти что-то получше? Пляж какой, чистый дом? Раз уже мы демоны, то обязательно тащить на помойку? Или им кажется, что от этого ритуал лучше сработает?
Либо это глупая наивность, либо неизлечимый дебилизм.
Однако, признаю, все же лучше, чем общение с Лилей.
Поодаль виднелась потрепанная и забытая на долгие годы беседка, чем-то напоминающая нити паутины. Вокруг стоял сумрак, хотя солнце находилось высоко в небе, а в воздухе витал запах смерти — цветочный, приторно-сладкий и отдающий землей. Неужели, опоздал? Но ничего… — я несколько раз сосредоточенно прикрыл глаза —… не ощущалось: люди никого не вызывали. Или не успели.
Внезапно сзади хрустнула ветка, и я тут же обернулся, предвкушая грядущее развитие событий, однако в недоумении наткнулся на чудо перед собой.
Девушка смотрела прямо мне в глаза, замерев буквально в нескольких метрах. Милые кудряшки, еле-еле касающиеся плеч, обрамляли маленькое личико, по которому стекали капли пота. Рваное дыхание, быстро бьющееся сердце и трясущиеся от собственного веса ноги, сбитые в коленях, — она была словно загнанный после долгого сопротивления в угол котенок.
Я бы и внимания не обратил на столь мелкое существо, если бы что-то внутри не заставило вздрогнуть, пропуская через себя странное тепло, разлившееся по всему телу, а сердце не сделало первый удар. Первый удар за всю мою долгую жизнь.