— Ладно, — произнес зачинщик, — не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. — Он взял ведро с маслом из рук другого мужчины и поднялся на крыльцо, ступая тяжело и неуклюже. — Эта книга должна сгореть. Не принесешь ее мне — я спалю твой дом и книгу заодно.
Я попытался рассмеяться.
— Что за глупость!
— Я вас предупредил. Вы бы лучше вышли.
— Посмотрите на нас — старуха и ее ученик! Вы же не можете…
— Еще как могу.
Я вцепился в дверной косяк. Кровь пульсировала в пальцах так отчаянно, что казалось, рука вот-вот соскользнет. Перевел взгляд на Середит. Побелев, та смотрела на ночного гостя; белые волосы рассыпались по плечам. Если бы я увидел ее впервые, то и впрямь решил бы, что она ведьма.
Она тихо сказала что-то, я не расслышал.
— Прошу вас, — взмолился я, — это же просто старая женщина, она не сделала ничего плохого. Что бы ни случилось с вашей дочерью…
— Что бы ни случилось? Да ее переплели, вот что случилось! А ну, убирайся с дороги, или, клянусь, я сожгу тебя со всем остальным в этом чертовом доме!
Он кинулся ко мне и потащил за порог. Я сделал несколько шагов, удивленный силой его хватки, но мне все же удалось выбросить руку вперед и оттолкнуть его. Зашатавшись, я потерял равновесие, и тут же кто-то схватил меня сзади. Державший факел, размахивал им передо мной, как перед диким зверем. Жар опалил мне щеки, слезы обожгли глаза, и я заморгал.
— И ты, — закричал мужчина в открытую дверь, — ты тоже выходи! Выходи, и мы не причиним тебе зла.
Я попытался оттолкнуть того, кто крепко держал меня.
— То есть вы просто оставите нас здесь, в снегу? До ближайшей деревни десятки миль. Она же старуха!
— Замолчи! — Он повернулся ко мне. — Я и так слишком добр. Мог бы и не предупреждать.
Мне захотелось его удушить. Я заставил себя глубоко вздохнуть.
— Послушайте, так нельзя. Вас могут депортировать. Подумайте, чем вы рискуете.
— Депортировать за то, что сожгли дотла дом переплетчицы? Да не меньше десятка моих друзей готовы присягнуть, что я всю ночь провел в таверне. А теперь тащи сюда старую ведьму, пока та не прокоптилась, как селедка, со всем остальным добром.
Входная дверь захлопнулась. Задвинулся засов.
Вдруг с крыши закапал ручеек растаявшего снега, словно там, наверху, скопилась влага и вылилась через край. Ветер налетел и снова стих. Но я, кажется, услышал, как он ноет к разбитом окне. Я сглотнул и позвал:
— Середит?
Она не отозвалась. Я рванулся из рук державшего меня мужчины. Тот отпустил меня без борьбы.
— Середит, пожалуйста, откройте дверь. — Я заглянул в разбитое окно с торчавшими обломками стекла. Старуха сидела на лестнице, как ребенок, скрестив лодыжки. Она даже не взглянула на меня. — Середит? Что вы делаете?
Она что-то пробормотала себе под нос.
— Что? Я не слышу. Прошу, впустите меня.
— Довольно. Ведьма хочет на костер. — Мне показалось, что голос мужчины дрогнул, как будто он храбрился напоказ, но когда я взглянул на него, он широко улыбнулся гнилыми зубами. — Старая карга сама сделала выбор. А теперь прочь с дороги. — Он подался вперед и плеснул масло на стену прямо у моих ног. В нос ударил густой запах.
— Не смейте! Так нельзя! Умоляю…
Он продолжал улыбаться, не мигая.
Я бросился к окну и выбил кулаком оставшиеся обломки стекла, но проем был слишком узким; я не мог в него пролезть.
— Середит, выходите! Они сейчас подожгут дом! Умоляю!
Она не шевельнулась. Я подумал, что она меня не слышит, но ее плечи слегка дрогнули, когда я прокричал «умоляю».
— Вы не можете поджечь дом, зная, что она внутри! Это убийство! — хриплым высоким голосом выпалил я.
— Не путайся под ногами, парень.
Масло плеснуло мне на брюки. Вылив остатки на боковую стену, мужчина отошел. Другой, с факелом, ждал команды; на лице его застыло искреннее любопытство, как у мальчишки.
Может, у них ничего и не выйдет? Может, снег на крыше затушит пламя или стены окажутся достаточно отсыревшими? Но Середит слишком стара и может умереть от удушья, находясь внутри.
— Эй, Болдуин. Принеси-ка еще ведро. С того края польем. — Мужчина указал на торцевую стену.
— Пожалуйста, не надо! Не делайте этого!
Я понимал, что зря их уговариваю. Развернувшись, бросился к двери и стал бить в нее кулаками.
— Середит! Откройте дверь. Проклятье, откройте же эту чертову дверь!
Меня схватили за воротник и оттащили. Я закашлялся и чуть не упал.