Улыбнулся, дернул вожжи и повел плуг дальше. И всем сразу понятным стало, почему ходит по полю процессия.
Отдаляется от холма в поле процессия. Ближе и ближе подбираются к меже острые сверкающие лемеха плугов, вот-вот зацепят ее и срежут, повалят. Межа выпрямилась, выгнулась на середине, подняла ощетинившуюся свою спину. Клемс завернул коней. Кони пошли по обе стороны межи. Направленный плуг подцепил снизу конец межи, оторвал его, отбросил комком вместе с запаханным, потом выскользнул из-под нее. Возле межи глубокая прошлогодняя борозда. Она мешает, и плуг то выскакивает из-под межи, то опять подползает под нее и острым носом отрывает от нее куски и отбрасывает в сторону на пахоту, то выползает и, усталый, срывает носом траву в прошлогодние борозды. Злится Клемс. Межа выгибается, не хочет сдаваться.
— Ишь ты, межа не сдается! — кричит кто-то с холма.
Но другая пара коней подмяла ногами межу. Панас сильными молодыми руками направил плуг и держит его. Плуг подрезает межу и отвалом медленно кладет ее набок. Третий пахарь плугом подбирает оставленные куски межи, подчищает новую борозду на месте, где только что была межа. А на пахоте, порванное на куски, лежало через весь холм тело бывшей межи.
— Митинг давайте теперь,— говорит Панас Клемсу,— заворачивай коней и начнем.
— Начнем,— отвечает Клемс,— я скажу немного и тебе слово дам.
Когда доехали до конца и завернули коней, молодой хлопец, идущий с третьей парой, поставил плуг и побежал к людям на вершину холма. На бегу крикнул:
— Товарищи! Да когда же такое было у нас! Ура!..
Взмахнул двумя руками, подбросил вверх фуражку.
А Галина с холма замахала ему флагом. И тогда горячим комочком подкатились к горлу Панаса слова, продуманные еще за плугом, и хотят вырваться все сразу и как можно быстрее на волю.
По полю, недалеко от холма, с молитвенной мелодией и иконами проходила процессия. И лишь только собрались пахари на холм рядом с гостями, Клемс показал па процессию рукой.
— С богом уже против нас пошли,— сказал он. И начал за этим свою речь: — Они с иконами, с крестами против нас идут, а что мы? Разве на худое мы что пошли? Мы из страданий вылезти хотим, счастья хотим себе и другим, хотим, чтобы немного хоть радостней жить. Так почему же это их богу не нравится? Почему ему хочется, чтобы век весь мы свой горевали, как отцы, как деды наши?..
Говорит Клемс, держится правой рукой за рубашку на груди. Рука дрожит, дрожат и ноги, на ногах дрожат белые домотканые штаны.
— Так не надо и бога нам! — говорит Клемс.— Они священной водой орошают свое поле от нас, чтобы не пошла хотя заразой от нас жизнь колхозная и на их поле, но не открестятся, пойдет она, по всему полю пойдет, по всей земле пойдет, потому что захотел человек лучшего, которого веками не видел... Пойдет она по всей земле!..
А теперь запоем «Интернационал».
И слабым хриплым голосом один пропел первые слова гимна. А за ним вздохнули все и дружно подхватили крепкими голосами:
Это есть наш последний
И решительный бой!..
С холма неслись навстречу солнцу слова гимна, стлались над тоскливыми полевыми просторами, призывали. Далеко в поле шел человек. Он услышал песню, остановился, прислушался и через поле, по прошлогодней осенней пахоте, побежал навстречу песне.
Еще никогда, никогда в жизни Панас не знал такой радости. Он не понимал, то ли говорил, то ли думал такое, только казалось, что все вокруг вторит его взбудораженным мыслям.
«Я радуюсь,— говорило все существо Панаса,— что осуществляются мечты самых великих людей земли. Человек в древние века пришел к земле, чтобы кормиться ею. Земля тогда давала человеку самую малость. Человек боролся с природой, боролся за то, чтобы поесть и вырастить детей. В этой борьбе очень часто побеждала человека природа, но упрямый, боясь голодной смерти, человек собирался с силами, и природа покорялась ему. Человек научился брать богатства земли, научился делать машины, овладел морями, реками, воздухом. Да только никак не мог человек сделать такое, чтобы не было на земле между людьми неравенства. Есть люди голодные и сытые, есть такие, что ничего не делают, и такие, которые гибнут в вечном труде из-за куска хлеба.
Поэтому еще задолго до наших дней лучшие из людей начертали на своем знамени одно великое слово. Слово это — коммунизм. И во имя его эти люди пошли бороться против тех, кто, не работая, жил, кто жил результатами труда других. Сотни, тысячи шли за ними, а царь и его слуги именем бога хватали их, заковывали в цепи и бросали за решетки тюрем, ссылали на каторгу в далекие таежные места, вешали, расстреливали, отнимали у этих людей самое дорогое, что было у них, жизнь. Но жизнь их не прекращалась, она пылала все ярче, и на их место пришли миллионы людей, прежде угнетенных, обиженных, и ценою жизни лучших из лучших отвоевали право на строительство коммунизма.