— И что именно, прекрасный маркиз, — спросила Серена ядовито, — заставило вас изменить свое решение?
Он положил ей руки на плечи и сжал, не отрывая от нее глаз:
— Много лет назад, Серена, вы полагали, что по уши влюблены в одного чертовски красивого парня. Мне, правда, казалось, что он вам не подходит. Когда я увидел вас вдвоем, еще больше проникся этим убеждением. А услышав о том, что он снова появился здесь, и о приеме, который вы ему оказали, я был потрясен, как никогда, и хочу надеяться, что никогда больше не буду так потрясен. В тот самый момент, когда я увидел, как вы смотрите на него, я понял, что брошен на произвол судьбы. Не знаю, что за безумие на меня напало, но я точно чувствовал, что вы никогда не любили Киркби и никогда не полюбите его вновь!
Серена сжалась, словно пружина.
— Да? Вы на самом деле так думаете? Возможно, вы решили, что я люблю вас?!
— Нет, это я по-прежнему люблю вас! Я знаю, что вы порвете с Киркби. Боже, Серена, если бы я сам не оказался в такой странной ситуации, то смеялся до слез над самим собой!.. Моя бедная девочка, неужели вы думаете, что смогли бы быть счастливой с человеком, который позволил бы вить из себя веревки? Как давно вы живете в одиночестве? Когда начали испытывать скуку?
— Позвольте мне сказать вам вот что, Ротерхэм! — кинулась она на него. — Гектор стоит дюжины таких, как вы!
— Может быть, даже двух или трех дюжин! Разве это о чем-то говорит?
— Да, говорит! Я обещала ему выйти замуж за него, и я сделаю это! Поэтому я советую вам не терять время зря и восстановить милостивое отношение Эмили! — Она остановилась, едва дыша от гнева. — Вы специально заставили девочку расторгнуть помолвку!
— Какого же черта мне было пытаться устроить брак, который убил бы нас обоих, да к тому же еще испортил бы жизнь глупышке Эмили!
— Вы заправили постель…
— …И все мы можем на нее лечь, я полагаю? — вставил он зло.
Она вздохнула:
— Боже, у вас нет даже угрызений совести. Вы предложили девочке положение в обществе…
— Да! И зря вы думаете, что ее мать вынудила девочку принять мое предложение. Я никогда не пользовался ее особым расположением, не думайте. Если бы я только подозревал, что она хоть чуточку увлечена мной, я бы не затеял этой истории, но она мной не была увлечена. От меня ей были нужны только положение и состояние, и девочка достаточно ясно мне дала это понять!
— Иво, вы на самом деле устроили ей бурную любовную сцену и пригрозили, что если она будет продолжать кокетничать после свадьбы, то ей придется несладко? — спросила Серена.
— О нет! — ответил он холодно. — Бог знает, что такое она имела в виду, маленькая дурочка!
— О, как жаль, что она не съездила вам по физиономии! — с яростью воскликнула Серена.
— Да, жаль! — вторил ей Ротерхэм. — Серена, я даже заставил ее поверить, что буду настолько ревнивым мужем, что уж лучше ей выйти замуж за Синюю Бороду! Я разыгрывал нетерпение, ревность, страсть, угрожал ей, но ничто, ничто не могло перевесить достоинства моего благородного происхождения…
— …В глазах ее матери!
— О да! Я уверен, что эта женщина имеет к этому всему большое отношение. Но не стоит заблуждаться, Серена. Пока я не продемонстрировал ей, что означают на самом деле эти церемонии, она терпела бы от меня все что угодно и согласилась бы выйти за меня замуж!
Она вздохнула:
— Иво — вы чудовище! Когда она мне рассказала о своем визите — о церемониях, которые ее ожидали, о массе людей, заполнивших ваш дом, о тех формальностях, на выполнении которых вы настаивали, — я подумала, что или она преувеличивает, или вы сошли с ума.
Он улыбнулся.
— Вы никогда не видели подобного приема! Я открыл государственные апартаменты, закрыл мои собственные комнаты, подал золотые блюда и…
— Да как вы можете стоять здесь и хвалиться мне? Неудивительно, что Эмили была изумлена, когда я сказала ей, что у вас никогда не было склонности к церемониям.
— Она хотела величия, и она получила его — в полной мере! Даже значительно больше. Леди Лэйлхэм была вне себя от восторга, но не Эмили. Она была больна. Серена, я никогда еще не слышал ничего лучшего, чем то, что мне сказал Жерар. Я передал ему, что Эмили страдает от приступа инфлюэнцы, а он ответил, что она страдает после того, как я на нее напал. Я никогда не думал, что мальчишка учинит такой трюк!
— Вы хотели, чтобы он сбежал с Эмили? — спросила она. — Этого вы добивались? Я верю в то, что вы в состоянии сделать это.
— Нет, мне и в голову не приходило, что у него хватит духа на такой поступок. Все, что я пытался узнать, — это хватит ли у него желания приехать сюда и разыграть всю эту драму перед Эмили. Он говорил о той привязанности, которая существует между ними, и, вероятно, так оно и было. Если это правда и он приехал сюда вопреки моей воле, я подумал, что теперь уже чаша весов склоняется не в пользу благородного происхождения. Я дал ему сроку два дня, затем послал письмо Эмили, просчитав, как именно ее легче всего выбить из колеи. Но, по правде говоря, я не ожидал побега.