— Доброе утро, Серена. Кто тот несчастный смертный, осмелившийся вызвать ваше неудовольствие?
— Мой кузен, — отрывисто-коротко ответила она. — Стоит ему только обнаружить, что какой-то порядок существует в Милверли уже многие годы, как он тут же решает изменить его!
— Мне жаль Хартли! — откликнулся Иво.
Ее гневно прищуренные глаза, осматривавшие отлично подобранных гнедых лошадей, впряженных в экипаж, встретились с его взглядом.
— Леди Спенборо ожидает вас? — поинтересовалась она. — Она мне этого не говорила, и я тоже не получала от вас писем с тех пор, как вам было угодно написать мне.
— Едва ли вы могли получить еще письма, так как я больше не писал вам.
— С вашей стороны было бы куда более вежливо сначала взять на себя труд выяснить, когда нам будет удобно принять вас.
— Примите мои извинения. Мне и в голову не приходило, что вы так скоро будете заполнять свои дни неотложными делами.
— Конечно же нет! Но…
— Не бойтесь! Мой визит займет несколько минут.
— Надеюсь, что вы правильно рассчитали время. Простите, мне необходимо переодеть амазонку, прежде чем я смогу выслушать вас. Без сомнения, вы найдете леди Спенборо в гостиной.
Описав широкий круг, Серена повернула лошадь и влетела в ворота. Ротерхэм не спеша последовал за ней и уже через несколько минут пожимал руку Фанни. Она сказала, что надо будет послать за Сереной, но он прервал хозяйку:
— Я встретил ее около ворот. Надо сказать, настроение у нее просто дьявольское. Не завидую я вам.
Фанни с достоинством ответила:
— Я очень привязана к Серене, лорд Ротерхэм.
— А потому отказываетесь от моего сочувствия?
— Я не думаю, что вы знаете… что кто-нибудь вообще знает, какой она замечательный человек! — сказала Фанни.
— О, мне известны ее достоинства! — ответил маркиз. — Но ей пошло бы на пользу, если бы она чаще могла усмирять свой темперамент.
Фанни не решилась отвечать ему, опасаясь выдать себя. Последовала краткая пауза, а затем Иво спросил — внезапно, как всегда, — и она, как всегда, была обескуражена неожиданным вопросом.
— Она не ладит со Спенборо?
Графиня заколебалась. Ротерхэм взял книгу, что лежала на столе, и принялся праздно перелистывать страницы, но скоро поднял глаза:
— Так как же?
Ее несколько смутили вызывающий взгляд и требовательная нотка в его голосе.
— Возможно, — задумчиво проговорила Фанни, — со временем Серена привыкнет к такому положению.
— Это у нее никогда не получится, — признался Ротерхэм. — А как ладите с Хартли и его женой вы, леди Спенборо?
— Они всегда очень добры и вежливы со мной, уверяю вас.
— Значит, на вашу долю выпадает поддерживать мир, не так ли? Вы не преуспеете в этом деле, и повторяю, я вам не завидую!
Фанни ничего не сказала, горячо желая, чтобы поскорее появилась Серена, и гадая, чем бы еще развлечь и занять такого беспокойного гостя. Ни одна из возможных тем не приходила ей в голову; последовала еще одна пауза, и она сказала:
— Возможно, мне следует послать кого-нибудь поискать Серену. Боюсь, что-нибудь могло задержать ее, и…
Иво внезапно расхохотался.
— Нет, не делайте этого, я вас умоляю! Я и так уже впал в немилость, потому что на коленях не выпрашивал разрешения заехать к вам сегодня, и пал в ее глазах еще ниже, сказав ей, что мое дело не отнимет у нее больше нескольких минут. Как я полагаю, это заставило ее поверить, что я спешу; она предупредила, что мне придется подождать, пока она переоденется. Не желаете ли заключить пари на любую сумму на то, сколько времени займет у нее эта операция? Я готов поставить что угодно, что она не появится раньше, чем через полчаса!
— О Боже мой! — воскликнула Фанни; ее это замечание скорее повергло в отчаяние, чем позабавило. — О, я умоляю вас, не ссорьтесь с ней снова!
— Хорошо, хорошо! Я не буду заключать никаких пари. Вы, наверное, смертельно хандрите здесь?
Леди Спенборо нервно вздрогнула, испуганная еще одним неожиданным вопросом.
— Ох! Нет, нет! Иногда, может быть… — погода в последнее время такая неустойчивая! А когда наступит весна, мы собираемся как следует заняться садом. Он ведь, к сожалению, совсем запущен.
Маркиз похвалил ее подснежники, говоря, что у них они появились намного раньше, чем в Клейкроссе. Обрадованная Фанни осмелела настолько, что решила продолжать разговор на эту тему, и они успешно провели следующие двадцать минут, обсуждая безопасные вопросы садоводства. Затем вошел дворецкий — объявить миледи, что завтрак подан; и Фанни повела лорда Ротерхэма в столовую. Он продолжал дружески болтать с ней — ей подумалось, что она не часто видела его в таком хорошем настроении, и была немало этим озадачена, так как ничто, по ее мнению, не могло быть более тщательно спланировано, дабы вывести его из себя, чем продолжительное отсутствие Серены. Когда же своенравная упрямица наконец величественно вплыла в столовую, Фанни, с часто бьющимся сердцем, ожидала возможного взрыва. Но Ротерхэм, поднимаясь и предлагая Серене стул, только и проговорил голосом сильно удивленного человека: