Люба уставилась на подругу, как на умалишенную.
— Ты что, совсем сдурела, ты вспомни сколько нам лет!
— Сама сдурела. В зеркало-то глянь — мы же теперь молодые да красивые! Нам мужа найти, как в лужу плюнуть!
— Ну, положим, ты с Кощеем замутишь, а мне что, за Кузьму замуж идти?
Фима брезгливо сморщила носик:
— Нет уж, мы тебе другого жениха сыщем. Покраше, да побогаче.
— Да где ж такого сыскать то?
— Не трухай, подруга, найдем!
— Хорош языком молотить! — нахмурилась Любаша. — Давай за работу приниматься. А то скоро Кощея кормить, а ну нас конь не валялся.
— Ничего, с голоду не опухнет, подождет. Чай, не король. Говори, что делать.
— Посуду помой, а то уже целая кадка набралась.
Через час, на чистой кухне, уже был готов обед.
Любаша, хлопоча над подносами, старалась красиво сервировать блюда.
— Ой, — поморщилась Фима. — Ты чего так суетишься. Было бы ради кого.
— Так есть ради кого, — ухмыльнулась подруга, лукаво поглядывая на нее. — Поднос то ты понесешь хозяину.
— Вот еще, — гордо складывая руки на груди, выдала Серафима.
— Хорош ломаться, пора брать быка за рога. Как-никак, Кощей — твой будущий муж, хотя он этого еще и не знает. — хохотнула Любаша, ставя на поднос тарелку пельменей, щедро сдобренных сметаной.
— Угу, — скептически оглядывая поднос, поморщилась Фима. — И про яблочко не забудь.
— Да где ж я его возьму? И Наськи, как на зло, нету.
— Слушай, — вспомнила Фима, — Кузька же в какой-то сад бегал. Так давай этот сад найдем, и нарвем в нем яблок.
— Точно! — воодушевилась Люба. — А на вечер можно шарлотку приготовить.
— Вот и ладушки. Теперь бы еще сад найти.
И подруги, поторапливаясь, бросились на поиски волшебных плодов.
— Фу-у-у! — зажав двумя пальцами нос, выла Сима, пробегая стихийную свалку посреди двора.
— Попадись мне Кузька, заставлю сожрать все эти помои! — сдерживая рвотные позывы, вторила Люба, спеша за подругой. — Ишь, развел свинарник…
Оббежав вокруг замка в сплошной стене, женщины обнаружили маленькую калитку. Недолго думая, опасаясь, что приготовленный обед остынет, они друг за другом кинулись внутрь.
— Во дела! — восторженно провозгласила Любаша, оглядываясь вокруг. — Сим, ты глянь, сколь тут добра!
Старые раскидистые деревья, отбрасывая на землю густую тень, величественно возвышались в огромном саду. Мощные ветви, переплетаясь с соседними деревьями, под тяжестью плодов свисали до самой земли.
Румяные яблочки, желтые наливные груши, небывало крупные ягоды черешни, темно-бордовые сливы, крупные мохнатые персики, переливаясь на солнце и источая божественные ароматы, вызывали у женщин обильное слюноотделение.
— Ах, он жмот старый! У него слуги заморены, а сад от фруктов ломится! А ну, Любань, держи подол, сейчас мы с тобой затаримся! Не бывать тому, чтобы хозяин с жиру бесился, а прислуга с голоду пухла!
Женщины, с жадным взглядом обрывая с веток спелые плоды, закидывали их в подобранный Любаней подол.
Каждый раз срывая то яблочко, то грушу, казалось, что деревья облегченно вздыхают, но женщины, не обращая на это внимания, продолжали свое нехитрое дело.
Спустя несколько минут, набрав полные подолы, довольные подруги вернулись на кухню, сгрузив свою богатую добычу на стол.
— Ты полюбуйся, Сима, я теперь из этого всего столько приготовить смогу, что дух захватывает! — восхищенно выдохнула Любаша. — И пироги, и различные варенья, и компотов на зиму накручу! Ляпота-а-а!
Женщина, еще немного поохав и поахав, резко спохватилась:
— Симка, живо мой яблоко и неси Кощею поднос с едой!
— Вот еще, — фыркнула подруга, — мыть ему еще… Авось, и так не сдохнет — бессмертный же.
— Ох, и вредная же ты баба. — рассмеялась Любаша, раскладывая фрукты по корзинам и убирая их в кладовую.
Симка, быстро подхватит поднос, резво бросилась из кухни, направляясь к покоям Кощея, а подруга в это время принялась наводить порядок на кухне.
Встреча с хозяином, на удивление, прошла спокойно — Серафима, изредка потирая пострадавший зад, не лезла на рожон, пытаясь не раздражать Кощея, хотя сказать хотела очень многое. Мужчина же, искоса разглядывая новоиспеченную красавицу, с интересом наблюдал за ее душевными терзаниями, но тоже молчал, ожидая, пока та, расставив на столе вкусный обед, удалится из его покоев. Что Серафима и сделала, плотно прикрыв за собой дверь.
В замке стояла гробовая тишина.