Зеркало чуть потускнело, но тут же вновь ярко засветилось и выдало:
— Так сделай так, чтобы эта строптивица стала тебе во всем подчиняться! Кощей ты, или кто?
— Да как же я ее заставлю?! Вот, например, в саду, который матушка своей магией напитала, яблочки молодильные есть, оздоровительные груши, персики для придания красоты, черешня для ясности ума, черника для острого, как у орла, зрения, да и много других чудесных плодов, а вот ни одного фрукта для подчинения, не припомню.
Отражение в зеркале чуть потускнело, задумчиво прищурив взгляд, затем, через пару мгновений отозвалось:
— Так ты к Яге обратись, чай, она-то тебе и поможет.
— Да как она мне поможет, с ней же невозможно договориться! Сварливая старуха!
— А ты предложи ей то, от чего она не сможет отказаться.
Мужчина призадумался.
— Помнится, как-то лет двести назад, просила она у меня молодильное яблочко. Сильно сетовала на старость да боль в ноге. Сам знаешь, что нога-то костяная. Тогда я ей не дал — у самого всего пара яблочек была, так я семечки в саду матушкином посадил, в надежде, что они прорастут. А сейчас яблок столько, что одному мне с ними не управиться.
— Ну так и предложи несколько яблок этой карге старой. — вклинилось отражение в рассуждения Кощея. — А она взамен сделает тебе зелье подчинения для твоей несносной Серафимы.
Зеркало пакостливо улыбнулось, четко отражая настроение хозяина замка.
С этими мыслями Кощей уселся за письменный стол и принялся составлять послание Бабе-Яге.
Через несколько минут, свернув письмо в трубочку, запечатал его магией, чтобы никто не смог прочитать сие тайное послание.
— А кого же мне послать к старухе? Настя побоится, Кузьма заплутает…
— Вот Серафиму и отправь. Она баба боевая, если что, может за себя постоять. — подбросило идею отражение в зеркале.
— Точно! — хлопнул в ладоши Кощей, поднимаясь из-за стола. — Так и сделаю.
— Куда ты меня решил отправить? — вытаращив глаза, воскликнула Сима.
— К Бабе-Яге. — как ни в чем не бывало, ответил Кощей, сидя за столом, вертя в руках бокал из тончайшего хрусталя.
— Да ты в своем уме?! Я не пойду к этой старухе.
Сима попятилась задом к выходу, но грозный окрик мужчины ее остановил:
— А ну, стой! Я не давал тебе позволения покидать мои покои!
— Да мне пофиг, чего ты там не давал! Я сказала, что не пойду, значит, не пойду! И ты меня не заставишь! — стояла на своем женщина.
— Да куда ж ты денешься-то. — хохотнул он, сверля ее взглядом. — Либо, дорогая моя, пойдешь добровольно, либо мне придется принудить тебя.
— Да что ты говоришь? — сощурила глаза Сима, недовольно сопя. — И каким же образом?
Кощей поднялся, поставив бокал на стол, и медленно, словно хищник на охоте, приблизился к женщине, не отрывая от нее своего проницательного взора.
— Если не пойдешь добровольно, Серафима, то я сперва превращу твою подругу в довольно упитанную курицу, а затем велю ее зажарить на ужин. Поверь, дорогуша, мне ничего не стоит претворить свои угрозы в жизнь. Так что выбирай, либо идешь к Яге, либо теряешь свою ненаглядную подругу.
— Ах ты, сволочь! — разозлилась Фима.
В голове словно помутилось — она со всей дури заехала этому гаду по физиономии. На щеке Кощея появился ярко-алый след от женской ладони. Сам же мужчина чуть скривился от обжигающей боли, но взгляда с разъяренной женщины не сводил — в неконтролируемом гневе она казалась ему намного привлекательнее, чем в спокойном состоянии. Эта женщина, точно огонь — то тихая и кроткая, как спокойный огонёк свечи, то буйная и неукротимая, словно бушующее пламя лесного пожара, сжигающее все на своем пути.
— Не смей трогать Любашу! — прошипела она разъяренной кошкой. — Иначе я сделаю все, чтобы твоя жизнь превратилась в ад!
— Если ты не замолчишь, то…
— То что? — словно бросая вызов этому надменному мужчине, нагло поинтересовалась она, скрещивая руки на груди.
Кощей немного помолчал, чуть подавшись вперед, а затем, втянув носом воздух, произнес:
— Ты очень вкусно пахнешь, когда злишься…
— Ты… — она запнулась, а на лице отразилась целая гамма эмоций: от недоумения до какого-то первобытного страха и от шока до новой ярости. — Ты и меня тоже хочешь сожрать? Учти, встану поперёк горла — подавишься!
Кощей, от удивления выпучив глаза, разразился громким смехом. Именно в этот момент он и понял, что эта женщина никогда не даст ему заскучать.
Дело оставалось за малым — настоять на своём и отправить-таки эту несносную особу в лес.