Огромные кованые ворота замка, неспешно раскрылись перед его хозяином, пропуская уставших путников внутрь.
Во дворе замка царило запустение. Полуразвалившиеся строения с прохудившимися крышами и оторванными дверьми, болтающимися на одной петле, создавали диссонанс между внешним и внутренним видом замка. Грязь и лужи покрывали весь внутренний двор. А запах сгнивших разбросанных овощей, заставлял пожилых женщин морщиться и передёргивать плечами от омерзения.
— Не замок, а помойка! — брезгливо сморщив носик, выдала Фима. — Тут, похоже, уже лет сто никто чистоты не наводил.
— Двести. — отчеканил Кощей, продолжая твёрдым шагом двигаться в сторону двери, ведущей в замок.
Бабки, недовольно поджав губки, посеменили за ним. Стоило лишь переступить порог кощеевой обители, бабульки схватились за голову.
— Это всё нам?
Картина, открывшаяся их взору, совершенно не радовала. Внутри царило полное запустение и разруха. Всё, до чего дотягивался взор женщин, было покрыто толстым слоем пыли, а по всем углам свисали точно ёлочные гирлянды, огромные клочки паутины. С потолка, потревоженная испуганными возгласами баб, сорвалась небольшая стайка летучих мышей.
— Господи! — гостьи кинулись креститься. — Ты что за мерзкую живность тут развёл?
— Не, я в этом свинарнике жить не буду! — возмутилась Любаша.
— Меня всё устраивает. — недовольно пробурчал Кощей, останавливаясь посреди огромного холла. — Кузьма-а-а! — во всю мощь своих лёгких заорал Кощей.
Раскатистое эхо, отразилось от стен замка, и повисла гробовая тишина.
— Ну и где? — тихо поинтересовалась Фима, ни к кому конкретно не обращаясь.
Через пару минут, лениво почесывая филейную часть, в дверях возник невысокого роста заспанный мужик с всклокоченными волосами в помятой одежде и прохудившихся лаптях.
— Чегось? — промямлило лохматое существо, демонстрируя челюсти с поломанными зубами.
— Кузька, ленивая ты рожа, а ну живо проводи этих бабок в комнату кухарки. Они — наши новые поварихи.
— Жрать! — довольно заулыбался Кузьма, поглаживая впалый живот.
Бабушки, переглянувшись, передёрнули плечами.
— В общем, так, Кузьма, покажи им, что и где лежит, а я пока отдохну с дороги. Меня без повода не беспокоить.
Кощей, поправив полы плаща, направился в сторону лестницы, ведущий на второй этаж.
— Погодь, милок! — остановила его предприимчивая Любаша. — А у меня уже есть причина тебя побеспокоить.
Мужчина остановился, так и не опустив ногу на первую ступеньку.
— И какая? — поинтересовался он, не оборачиваясь.
— Да ты на нас-то погляди и поймёшь. Мы ж уже не молодки. Нам бы с дороги-то отдохнуть, а то, глядишь развалимси ешо. — протараторила Сима, уперев руки в бока и недовольно сощурив глаза.
— Ага! — поддакнула Люба, согласно кивая. — А то ишь, отдыхать он собралси. Ты сперва о нас позаботься, а потом уже и сам вали. Мы, между прочим, пока ещё гости, а не кухарки, так что требуем должного обращения. Во-первых, размести нас, как полагается, во-вторых, нам бы помыться не помешало. — Фима согласно кивнула, — баньку бы истопить, чтобы косточки наши прогреть — два дня блуждания по лесу, не самым благим образом сказались на измождённом организме. Про стресс, уже помалкиваю. После баньки пожевать бы чаво. — Сима предвкушающе улыбнулась, мысленно потирая ручки. — И отоспаться бы нам, миленька-а-ай.
Кощей даже обернулся, не ожидая от прытких старушек такой наглости.
— Ну, чаво гляделки свои вылупил? Делай, шо тебе бабы велят, окаянный! — рявкнула Серафима, сжимая руки в кулаки и делая шаг по направлению к опешившему хозяину.
Кощей, недовольно поджав губы, нахмурился, а после чего выдал:
— Устали, значит?
Женщины синхронно кивнули.
— Ла-адно. — протянул он, а затем глянул на Кузьму: — А ну, принеси-ка мне из сада по… — он снова перевёл взгляд на бабулек, оглядывая тех с головы до ног, словно, что-то прикидывая в уме, — по три яблочка. Пусть наши гостьи их отведают. Да поживее, Кузьма! А то, не ровен час, эти болезные тут рухнут замертво от усталости и голода. Ну, или от старости.
— Слушаюсь, хозяин! — гаркнул тот, и стремглав выбежал из холла.
— Тю, яблочки, — фыркнула Любаша. — Нашёл, чем нас кормить! Тоже мне, гостеприимный какой сыскался. Борщ давай! Да чтоб мясца побольше в нём было. Пусть не сгрызу, так хоть немного пожмакаю.
— И картошечку с грибочками, да на маслице сливочном, лучком зелёненьким приправленную. — мечтательно выдавила Сима, сглатывая слюну.