Нельсон снова перебивает его. Рут понимает, что после слова «священное» он перестал слушать.
— А когда раскопки окончились?
— Жизнь продолжалась.
— Вы по-прежнему трудились почтальоном?
— Нет. Нашел другое место.
— Где?
— В университете. До сих пор там работаю.
Нельсон смотрит на Рут, та отвечает растерянным взглядом. Все эти годы Катбад находился рядом с ней в университете. Знал ли об этом Эрик?
— Кем?
— Лаборантом. Первый диплом у меня по химии.
— Вы слышали об исчезновении Люси Дауни?
— Об этом много писали в газетах, так ведь?
— А о Скарлетт Хендерсон?
— О ком? А, о маленькой девочке, которая недавно исчезла. Да, слышал. Позвольте, инспектор… — Неожиданно его голос меняется, и он распрямляется в кресле. — Что все это значит? У вас нет ничего, что связывало бы меня с этими девочками. Это полицейский произвол.
— Нет, — мягко возражает Нельсон, — просто формальный допрос.
— Я больше ничего не скажу без адвоката.
Рут ожидает, что Нельсон начнет спорить (считается, что адвокаты нужны только виновным), но вместо этого он встает, задевая головой подвешенный амулет.
— Спасибо, что уделили нам время, мистер Мэлоун. Еще один вопрос. Могу я получить образец вашего почерка?
— Моего почерка?
— Да. Для нашего расследования.
Катбад, судя по выражению лица, хочет отказать, но потом медленно встает и подходит к картотечному шкафчику, неуместно возвышающемуся в углу. Отпирает выдвижной ящик и достает лист бумаги. Рут недоумевает, зачем человеку, живущему в увешанном амулетами жилом фургоне, еще и запираемый картотечный шкафчик.
Нельсон смотрит на текст, и лицо его на секунду мрачнеет. Рут видит, как он заиграл желваками, и ждет, что последует. Однако Нельсон разглаживает бумагу и говорит мягко и дружелюбно:
— Большое спасибо, мистер Мэлоун. Всего доброго.
— До свидания, — негромко произносит Рут. Катбад даже не смотрит на нее.
Под ногами у Рут и Нельсона хрустит галька. Рыбаки все еще сидят на стенке гавани. Надвигается прилив, неся крепкий соленый запах и стаю кричащих в небе чаек.
— Ну? — спрашивает наконец Нельсон. — Что скажете?
— Не могу поверить, что он работает в университете.
— Почему? Там полно людей со странностями.
Рут не понимает, шутит он или нет.
— Просто… если Эрик знал, то сказал бы мне.
Нельсон смотрит на нее.
— Значит, вы близки с этим Эриком?
— Да, — с легким вызовом отвечает Рут.
— Он вскоре приезжает в Англию, так ведь?
— На будущей неделе.
— Предвкушаю разговор с ним.
Рут улыбается:
— Он то же самое сказал о вас.
Нельсон скептически хмыкает. Они уже подходят к своим машинам, еще стоящим на сухой земле, хотя вода плещется вокруг злополучных автомобилей, поставленных ниже.
— Подвески у них будут попорчены основательно, — говорит Нельсон.
— Что там написано у Катбада? — спрашивает Рут.
Нельсон вместо ответа протягивает ей листок со стихотворением, озаглавленным «Похвала Джеймсу Эгару».
— Кто такой Джеймс Эгар? — спрашивает она.
— Мерзавец, убивший полицейского.
— А.
Рут начинает понимать, почему Катбад выбрал именно этот лист бумаги. Смотрит на строчки. Почерк причудливый, с множеством петель и завитушек. Совершенно непохожий на тот, что в письмах, связанных с Люси Дауни.
— Почерк другой, — замечает она.
— Это не значит, что Катбад меня больше не интересует.
— Стало быть, подозреваете его?
Нельсон замирает, придерживая дверцу машины.
— Я не исключаю его из подозреваемых, — говорит он наконец. — Катбад сомнительный тип. Он был тогда здесь и знает все об этой мистической ерунде. Притом умный, и ему есть что скрывать. Почему шкафчик был заперт? Я собираюсь вернуться с ордером на обыск.
— Вам его дадут?
— Не уверен. Катбад прав — у меня против него ничего нет. Вот почему говорю, что он умный.
Рут, неожиданно для себя самой, произносит:
— По словам Эрика, у него есть магические способности.
Нельсон громко смеется:
— Магические способности! Вся его магия исчезнет от пинка в зад.
Он садится в машину, но медлит вставить ключ в замок зажигания.
— Но в одном Катбад оказался прав. По знаку зодиака я действительно Скорпион.