В коттедже печально тикают часы, на болотах кричат морские птицы. Больше не раздается ни звука. Флинт, явно нервничающий без Спарки, спрыгивает со спинки дивана, заставив Рут подскочить. В тишине есть нечто зловещее, словно дом чего-то ожидает. Ее шаги, когда она идет на кухню кормить Флинта, слишком громкие. Радио не помогает — прием такой скверный, что слышится лишь приглушенный треск, словно диктору заткнули рот и он вещает из последних сил. Это так неприятно, что она выключает радио — и возвращается тишина, гнетущая, как никогда.
Рут заваривает себе чай и садится к компьютеру с намерением поработать. Но тишина по-прежнему стоит за ее спиной, отчего на шее поднимаются волоски. Она поворачивается. Флинт снова лежит на диване, но не спит, настороженно глядя мимо нее на сумерки за окном. Есть там что-то? Собрав все свое мужество, Рут подходит к двери и шумно ее распахивает. Ничего. Только птицы кричат, летя от берега. Вдали слышится шум моря. Начался прилив.
Рут захлопывает дверь и, запоздало сообразив, запирает ее на цепочку. Потом задергивает шторы и садится работать.
Но письма, связанные с Люси, никак не идут из головы. В памяти снова и снова всплывают одни и те же фразы. «Вы разыскиваете Люси, но ищете не там… Смотрите туда, где лежит земля. Смотрите на курсусы и тропы».
Флинт вспрыгивает на стол и трется головой о ее руку. Рут механически гладит его. Она определенно что-то упускает. Словно, имея все археологические свидетельства — черепки, осколки кремней, образцы почвы, — не может создать из них нужную картину. Что говорил Эрик? Самое важное — направление.
Рут достает карту Северного Норфолка. Проводит линию от Спенуэлла, где были найдены кости в саду Хендерсонов, к костям на краю Солончака. Переводит дух. Линия, идущая через деревню Спенуэлл и двухрядную дорогу, почти прямая. С легкой дрожью она продолжает ее вдоль тропы, обозначенной столбиками. Линия ведет, куда она и думала: указывает прямо, как стрела, в центр круга хенджа. На священное место.
Она смотрит на свои записи. Под заголовком «Курсусы» написано: «В них можно видеть линии, указывающие на священные места. Самый длинный курсус в Британии — 10 км. Линии указывают, куда нужно смотреть».
Дом по-прежнему чего-то ожидает, снаружи уже темно, и даже птицы затихли. Рут дрожащей рукой тянется к телефону.
— Нельсон? Кажется, я знаю, где похоронена Скарлетт.
Глава шестнадцатая
Они ждут отлива и выходят на рассвете. Возвращаются с круга хенджа с телом Скарлетт в застегнутом мешке для перевозки трупов и отвозят Рут домой. Она оставила Нельсона на автостоянке, возле которой нашли кости. Он ждет женщину-полицейского, чтобы сообщить эту новость родителям Скарлетт. Рут не предлагает сопровождать их. Она понимает, что это самая настоящая трусость, но ей легче броситься в море и утопиться, чем смотреть в лицо Делиле Хендерсон. Нельсон, видимо, испытывает то же самое, но все-таки должен это сделать. Он не разговаривает ни с Рут, ни с экспертами, быстро приехавшими в белых комбинезонах. Стоит в стороне с таким грозным видом, что никто не смеет подойти к нему.
По дороге домой Рут просит водителя остановиться, потому что у нее сводит желудок. Ее снова рвет в коттедже, когда она слушает новости по радио. «Полиция в поисках четырехлетней Скарлетт Хендерсон обнаружила тело, очевидно, именно этого пропавшего ребенка. Полицейские источники отказываются подтвердить…» Пропавший ребенок. Разве могут эти слова передать жуткое зрелище маленькой ручки, охваченной серебряным браслетом? Маленькая девочка похищена у любящих родителей, убита и закопана в песок, заливаемый морем. Когда убийца хоронил ее? Ночью? Если б Рут смотрела, увидела бы она огоньки, ведущие к мертвому ребенку?
Рут звонит Филу и говорит, что не появится. Фил сгорает от любопытства, но не забывает пожалеть родителей Скарлетт: «Бедные люди, думать об этом невыносимо». Но Рут предстоит думать об этом весь день. Через десять минут звонит Питер. Может, ему приехать? Нет, с ней все в порядке. Она не хочет видеть Питера, не хочет видеть никого.
К полудню Солончак полон людей. Снова начинается дождь, но Рут видит движущиеся по пескам фигурки и вдали, в море, огни полицейских катеров. Мимо проходит еще одна свора журналистов, хрипло крича и гогоча, словно стая кормящихся птиц. Рут видит Дэвида, стоящего с биноклем в руке возле своего дома, вид у него гневный. Должно быть, он возмущен этим нашествием людей на Солончак — они спугнули птиц. Небо затянуто низкими темными тучами. Слава Богу, Эд и Сэмми вернулись в Лондон, и Рут не приходится выносить их любопытство и тревогу. Спасибо и за то, что до нее еще не добралась пресса.