Хмельная от радости, Рут, шатаясь, входит в домик. Он открыт с одной стороны, поэтому не представляет собой блестящего убежища, но это гораздо лучше, чем ничего. Замечательно укрыться от ветра и дождя. Лицо у нее болит, словно ей надавали пощечин, в ушах все еще стоит звон. Она прислоняется к грубой древесине и закрывает глаза. Это невероятно, но она, кажется, вот-вот заснет.
Снаружи все еще бушует гроза, но Рут она уже не тревожит. Теперь шум ветра напоминает зов детских голосов, печальный, словно крики заблудившихся в море матросов или блуждающие огоньки, ищущие уюта и тепла. Рут содрогается. Не стоит себя пугать, и она начинает вспоминать истории, которые Эрик рассказывал у костра. О длинных зеленых пальцах, тянущихся из воды, о бродящих в ночи призраках, о затонувших городах и церковных колоколах, звонящих глубоко на дне моря…
Рут подскакивает, услышав крик, раздавшийся под ее ногами. Прислушивается. Гроза на минуту утихла, и она снова слышит этот, несомненно, человеческий голос:
— Помогите! Помогите!
Рут тупо смотрит на деревянный пол домика, покрытый камышовыми матами. Она дергает мат. Очевидно, тот прибит к полу, но после нескольких рывков отделяется. Под ним половицы и крышка люка. Зачем нужен люк в домике для наблюдений за птицами? И снова раздается голос, зовущий из-под половиц.
Едва соображая, что делает, Рут наклоняется к крышке люка.
— Кто там? — окликает она.
После непродолжительного молчания слышится:
— Это я.
Простота ответа потрясает Рут до глубины души. Словно бы она, Рут, знает обладателя голоса. И почти сразу же ей кажется, что знает.
— Не беспокойся! — кричит она. — Я иду.
На крышке люка засов. Он легко поддается, словно им часто пользовались. Рут открывает крышку и заглядывает в темноту, и тут вспыхивает молния.
Снизу на Рут смотрит девочка — возможно, подросток — с худым изможденным лицом и длинными спутанными волосами. На ней мужской джемпер, рваные брюки, на плечи накинуто одеяло.
— Что ты там делаешь? — тупо спрашивает Рут.
Девочка качает головой. Глаза у нее огромные, кожа бледная до синевы.
— Как твое имя? — И неожиданно Рут понимает. — Люси, — мягко говорит она. — Ты Люси, так ведь?
Глава двадцать восьмая
Джуди и Клаф докладывают, что никто из соседей Рут не откликается.
— Дома, похоже, заперты, сэр.
Нельсон велит им остаться и ждать кинологов с собаками, пока он ведет поиски на Солончаке.
— Там, — указывает Клаф на темные болота, где ветер гнет деревья к земле, — вы не найдете их.
— В зыбучих песках, — добавляет Джуди. Сильнейший порыв ветра едва не валит их с ног. — И прилив надвигается очень быстро. Я жила в этих местах. Это небезопасно.
— Я знаю дорогу, — говорит Катбад.
Все смотрят на него. Плащ Катбада развевается на ветру, глаза горят. Почему-то он не выглядит таким нелепым, как обычно.
— Есть сокрытый путь, — продолжает Катбад. — Я нашел его десять лет назад. Это галечная насыпь. Она идет от нижнего домика прямо к кругу хенджа. Грунт на всем протяжении твердый.
«Должно быть, это та тропа, которой воспользовалась Рут для поисков тела Скарлетт», — думает Нельсон.
— Сможете найти ее в такой темноте? — спрашивает он.
— Положитесь на меня, — отвечает Катбад.
Звучит это не особенно ободряюще.
Звук собственного имени потряс Люси. Она начинает громко плакать. Это скорее плач ребенка, чем девочки-подростка.
— Выпустите меня! — всхлипывает она. — Пожалуйста, выпустите.
— Непременно, — решительно произносит Рут.
Она тянется вниз и хватает Люси за руку, такую тонкую, что, кажется, вот-вот сломается. Тянет вверх, но силы поднять девочку не хватает, хотя та истощена до предела. О, почему она пренебрегала спортзалом?
— Я спущусь, — говорит Рут. — И подсажу тебя.
Девочка пятится, но Рут настроена решительно. Она спрыгивает в люк и тяжело приземляется на бетонный пол. Девочка стоит у противоположной стены, оскалясь, как загнанное животное. В руке у нее камень. «Кремень, — определяет Рут, бросив на него профессиональный взгляд. Острый кремень».
— Привет, — улыбается она. — Привет, Люси. Меня зовут Рут.
Девочка издает негромкий испуганный звук, но не двигается с места.
Рут оглядывается по сторонам. Она в маленькой квадратной подземной темнице. Подняв взгляд, видит в потолке люк и зарешеченное окно с деревянной крышкой. В помещении только низкая кровать, ведро и пластиковая коробка — видимо, с детскими игрушками. Стены и пол бетонные, местами неровные, сочащиеся водой. Пахнет сыростью, мочой и страхом.