Опомнившись, Блэк побежал прочь с вечеринки, оттягивая галстук на ходу, не дававший свободно дышать. Он шел вдоль коридора по чутью, пока наконец не нашёл Луни одного, сидящего на подоконнике, поджав колени. Тот сжался всем туловищем, сдерживая тихие всхлипы.
Сердце Сириуса никогда прежде не сжималось от тоски так болезненно. Он никогда прежде не видел Римуса плачущим.
— Хэй… Луни… — брюнет подошёл к нему, осторожно погладив по волосам. В испуге Люпин содрогнулся всем телом и поднял голову вверх. Глаза красные, зареванные и такие… прекрасные. Парень был похож на печального, разбитого Ангела. — Что произошло? Почему ты плачешь?
— Все хорошо, — Римус панически начал вытирать рукавами сопли, вжимаясь в стену, подальше от пристального взгляда. — Уходи.
Но Сириус не собирался оставлять друга в таком состоянии. Одинокого, преданного… и с разбитым сердцем. Он присел к нему поближе и погладил по трясущемуся плечу. Ореховые глаза сузились от приступа слез, ноздри судорожно хватали воздух.
— Ты ее так любил… Не представляю, какого тебе…
— Бродяга, я рад за них, честно! — Римус уставился в его глаза, подтверждая слова кивками.
— Не лги мне, — прошептал Блэк, собирая пальцами слёзы на родных щеках. Кожа ласковая и мягкая. — Это нормально, если ты злишься… Если тебе больно.
Люпин отчаянно вздохнул и нашёл глазами окно, лунный свет бликами отливал на белоснежной коже.
— Я не влюблен в неё, Сириус, — выдохнул Лунатик. — Я помогал Лили вызвать ревность Сохатого.
Брюнет опустил руку в парализованном недоумении. Слышать это было почти что облегчением… Почти что.
— Почему ты тогда плачешь? — Сириус не верил ему. Иначе такой боли его друг бы не испытывал. — Я же вижу, что тебя обидели…
Римус перевел на него печальный взгляд, и было в нем что-то новое, такое тяжелое и туманное. Это заставляло все тело накаляться от напряжения.
— Ты правда думаешь, что я бы влюбился в Лили? Сохатый, наш друг, посвятил ей всю свою чёртову жизнь.
— Тогда почему ты плачешь? — вновь повторил Блэк, поглаживая мальчика по щекам. Высокий и мускулистый, Римус казался в такие мгновения чересчур крошечным.
— Я завидую… — прошептал Луни, голос детский и подавленный. — Что у них все оказалось так просто.
Сириус тоскливо оглядел осунувшегося друга. Он ощущал себя беспомощным. Было очевидно, что Римус чего-то не договаривал. Что его кто-то обидел. Что он не просто так согласился помочь Эванс.
— Почему ты согласился ей помочь? — озвучил вслух Бродяга, поджимая коленки под себя и вглядываясь в мокрые дорожки слез.
— Она моя подруга… — тихонько пробубнил Люпин, но в это слабо верилось. — Я хотел, чтобы они с Джеймсом были счастли…
И тут его голос надломился, и светловолосый спрятал исказившееся лицо в ладонях, издавая болезненный всхлип.
— Ш-ш-ш…
Сириус прижал его к себе в объятия, поглаживая по мягким кудрям, по плечам и напряженной спине. Уткнувшись в грудь носиком, Римус беспокойно задышал.
— Ты найдёшь свою любовь, вот увидишь, возможно, она совсем рядом… Девушка твоей мечты.
Римус резко отпрянул и вновь заглянул в серые глаза.
— В этом и проблема, Бродяга! — Луни проглотил соленый ком, влажные губы опухли от слез. — Я не найду… Не найду ее, понимаешь?
— Почему?
— Потому что я… я… — Римус уставился куда-то в стену, тяжело дыша. И голос его понизился до едва распознаваемого шепота. — Потому что я гей.
— Что? — вырвалось неосознанно.
Хаос, настоящий хаос овладел разумом Сириуса. Потому что сказанное было, как ведро холодной воды. Пробуждающей, неожиданной и такой… волнительной. Губы желали расплыться в улыбке, пока разум твердил: почему Рем этого не рассказывал прежде? Что, если он уже любит другого парня? Что, если это только усложнит все?
— Это… Это… — Бродяга бегал глазами по убитому лицу друга. — Это нормально. Это хорошо…
Он не понимал даже того, что говорил. Он ничего больше не понимал.
— Нормально? — проскулил Лунатик, рассматривая застывшего от шока парня. — Что в этом нормального, когда мне безразличны женщины? Когда у меня не будет жены и семьи? Когда единственный человек, которого я люблю, никогда не ответит взаимностью?
Сириус вздрогнул, услышав последнюю фразу. А глаза Луни наполнились настоящим ужасом, будто бы он уже жалел о сказанном.
— Т-ты… кого-то… — Сириус прочистил горло, потому что шею сдавливали ядовитые прутья. Несравнимые даже с той ревностью, что он ощущал к Лили. — К-кто… кто он?
Брюнет не понимал, почему он вёл себя так бестактно, когда друг фактически с ума сходил от переживаний. Но ему было страшно. Необъяснимо страшно услышать, что Лунатик был влюблён не просто в другого человека, а в другого… парня.
— Забудь… — Римус спрятал запястья в рукава. — Ты его не знаешь.
Это вовсе не помогало. Сириус даже не знал, кого так сильно хотел ударить.
— Он магл? Из Уэльса? — поинтересовался Блэк слишком нагло, потому что сердце теперь стучало где-то в ушах. Это было поистине мучительно. Просто находиться тут и выслушивать подобное.
— Ага…
Люпин сделал судорожный вдох и отвернул лицо, глядя куда-то на небо за оконным стеклом.
— Римус, в мире полно парней-геев… Он не первый и не последний, — брюнет попытался сделать все, чтобы поддержать друга. — Я обещаю, правда. Ты найдёшь свою любовь. Такую же, как у Лили и Джеймса.
— Ты не злишься? — слишком невинно проговорил Луни, и это было так трогательно и обезоруживающе. — Вы не выселите меня из комнаты?
— Конечно, нет…
Сириус тихонько усмехнулся, потому что не собирался выслушивать подобных глупостей. Его пальцы непроизвольно нашли коленку парня и сжали ее в поддержке.
— Я знаю… знаю, каково это, — Блэк не понимал, зачем раскрывал себя. Но он хотел поделиться с тем, кто понимал эти душевные метания. — Мне нравится один… парень. Никогда подобного прежде не испытывал. Это тяжело… принять подобные желания.
Римус широко распахнул веки, в неверии разглядывая смущенное, покрасневшее лицо Бродяги.
— Парень? — Римус проглотил комок в горле. — Тебе? П-парень?
— Да, — улыбнулся Сириус, ощущая, как трепещут бабочки в животе от одного лишь этого милого, сомневающегося взгляда. — Но ты его не знаешь…
— Магл? — поинтересовался Люпин, потому что в Хогвартсе было не так много студентов, имена которых они не знали.
— Ага…
Как только Сириус солгал и опустил взволнованный взгляд… Он осознал, что его ложь звучала абсолютно идентично с тем, что говорил Римус несколько секунд ранее.
Что-то головокружительное, пьянящее прошлось по внутренностям. И вспотевшая рука Римуса неожиданно очутилась на его тыльной стороне ладони, что сжимала коленку.
Возможно ли это было?
— Я здесь, если тебе захочется обсудить эти чувства… — глаза Римуса нашли серые радужки, наполняя теплом и трепетом. — Я понимаю, как сильно это может пугать.
Сириус благодарно кивнул, сбитый с толку и потерявший какую либо связь с реальностью.
— Ты давно влюблён в того… ну, парня? — Блэк едва дышал, потому что внутривенно что-то накалялось только сильнее. — Он твой друг?
Римус закусил губу, будто бы сдерживая себя от какого-то порыва. И, Боже, как сексуально это выглядело. Все тело Бродяги горело от волнительной сладости.
— Он мой друг, да… — кивнул Лунатик, слёзы больше не застилали глаза. Только расширенные зрачки и сбитое дыхание. — Но я не понимаю… Не до конца понимаю его отношения ко мне…
— Он часто тусуется с девчонками? — прошептал Сириус, осторожно прощупывая почву. Он ощущал себя стрелком, которому нужно попасть в цель и, при этом, не ошибиться, наступив на мины разочарования.
— Да, в этом и проблема, — Люпин завороженно изучал лицо парня. Щечки горели алым румянцем. — Его никогда не интересовали… мальчики.