Я с некоторым изумлением наблюдал, как меняются лица у людей, которые только что запросто шутили со мной, когда они узнавали Ареса. Но отец быстро сгладил все углы, уверенно пожав руки мужчинам, поинтересовавшись их делами, и поблагодарив за таких замечательных Рейна и Ванду, которые так здорово на меня влияют. Я все еще не привык к такому Аресу, поэтому первую половину поездки мы проехали молча, но потом отцу удалось меня разговорить. Говорил в основном я. Точнее, я рассказывал ему про практику. На середине рассказа, когда я начал рассказывать про убийства и похищения, то увидел, что Арес нахмурился и на его лице заиграли желваки, но потом, когда я описывал наш бой с Гаврюшей, он прикусил костяшки пальцев на правой руке, а глаза у него заискрились от с трудом сдерживаемого хохота. Единственный вопрос, который он сумел из себя выдавить был:
— Как вы умудрились на дерево залезть?
— Очень быстро, — ну а что я еще мог сказать?
Первую неделю мы с Аресом собирались в путешествие. Нужно было учесть множество мелочей, о которых я даже не подозревал. Он, смеясь, учил меня упаковывать чемодан. Отец собрал его в первый раз сам, а затем вывалил все вещи на мою кровать и предложил мне упаковывать кофр самостоятельно. Я никак не мог понять, как он умудряется все эти бесконечные вещи уместить в одну упаковку, не применяя при этом магию. Я так и не смог. У меня с завидной регулярностью вмещалось только половина различного барахла. Я уже начал думать о том, что мое путешествие закончится в этой комнате, когда я в очередной раз споткнулся о проклятый чемодан. Я постепенно начал выкидывать вещи, которые казались мне менее нужными, сокращая тем самым общее их количество. Арес пресекал это действие и с завидным упорством надеялся обучить меня необучаемому, показывая, как нужно все раскладывать, чтобы и крышка чемодана закрывалась, и все вещи были на своих местах. Вообще, в эту неделю мы много времени проводили вдвоем. Я рассказывал ему обо всем: о моей дурацкой дуэли, о моих небольших пакостях, даже о Фолте. Отец только качал головой и усмехался. На мои демарши против преподавателей он реагировал спокойно, и когда я спросил почему, Арес спокойно ответил:
— Ты молодой, ершистый. Но эти недостатки с возрастом проходят. А конкретно у тебя они пройдут быстрее, потому что ты понимаешь, что делаешь что-то неправильно. К тому же, ты учишься, только почему-то не показываешь этого своим преподавателям. Этакий протест, даже не против них, а против Алекса. Дей, пойми, твой крестный тебя очень любит, и желает тебе только добра. А преподаватели относятся к тебе точно так же, как и к другим студентам. Поэтому не воспринимай их попытки чему-то тебя научить в штыки, — с этими словами он улыбнулся и потрепал меня по голове, — а сейчас давай-ка постигать искусство укладывания чемоданов.
В тот вечер мы с отцом сидели в библиотеке. Он расположился за столом, дописывая какие-то бумаги. А я забрался с ногами в кресло и читал книгу. Вдруг Арес резко поднялся на ноги и прижал руку к груди. Сделал глубокий вдох, а вот с выдохом возникли какие-то проблемы. Он захрипел и начал заваливаться на стол. Я закричал. Вместе с вырвавшимся криком меня выбросило из кресла, как из катапульты. Не помню как, но я успел перехватить падающее тело, но, так как весу во мне было раза в три меньше, то я упал на пол вместе с отцом. По его телу пробежала длинная судорога, а в углах рта появилась пена. Ворвавшаяся в библиотеку мама с помощью кобольдов стащила его с меня и положила на диван.
Целители прибыли на редкость быстро. Старший зашел в комнату и посмотрел сначала почему-то на меня.
— Помогите, помогите нам, — мой голос звучал глухо, я так и остался лежать на полу.
Целитель, видимо, к этому времени и сам сообразил, в чем дело. Решительно шагнув к дивану, он оттолкнул мать и склонился над отцом. Чтобы уже через минуту выпрямиться.
— Я ничего не могу сделать, слишком поздно.
Его голос доносился до меня, как через вату. Встать на ноги я не мог, или не хотел, сейчас уже не важно. С трудом поднявшись на четвереньки, я подполз к дивану. Арес был бледен. Черты лица уже начали заостряться, а я не понимал, почему он все еще лежит, почему ничего не говорит. Дальше все было как в тумане. Я не слышал, что говорит целитель застывшей и смотрящей в одну точку маме. Кажется, я кричал, пытаясь добиться ответа от отца, тряс его за рубашку. Внезапно я ощутил легкость во всем теле. Голова закружилась, словно я глотнул игристого вина, и тогда слово «смерть» отчетливо прозвучало в моей голове. Я расхохотался. Я ведь Темный маг, мать мою, волшебницу, я некромант! Я смогу его поднять, я смогу… Меня отрывали от его тела в шесть рук, оба целителя и мама.