— И что вы хотите от меня услышать? — я не выдержал и облизал пересохшие губы.
— Правду. Я хочу услышать правду.
— Я и до этого говорил только правду. Я Нейман.
— Парень, то что ты не Нейман, а приемный сынишка, знают практически во всех уголках этого загаженного людьми и магами шарика. Те, кому это знать нужно. Так что, в третий раз я прошу, рассказать мне правду. Хотя я редко прошу что-то сделать даже во второй.
— Зачем? Что от этого изменится?
— На самом деле очень многое. Ну так как, начнем с начала: кто ты такой?
— Фолт, ясно! — я выплюнул свое имя ему в лицо и приготовился… Я сам не знаю к чему. К тому, что меня будут сейчас убивать?
— Расслабься. Руку протяни, — я удивленно моргнул и посмотрел на протянутую мне жесткую сильную ладонь. — Ты должен научиться закрываться, иначе дальше будет только хуже. Ты бессознательно будешь пытаться настроиться на каждого, кто будет находиться в радиусе длины волны. На каждого, понимаешь? И в один далеко не прекрасный день ты просто свихнешься. Или просто не доживешь до этого дня. Не все любят, когда кто-то копается у него в мозгах, даже неосознанно.
— Почему? — я тупо смотрел на протянутую ладонь.
— Это риторический вопрос?
— Я не об отношении людей к вторжению в их черепную коробку, а об очень перспективном сумасшествии.
— Я понял, — мужчина продолжал на меня смотреть, не выражая никаких эмоций при этом.
— И что, ничего нельзя с этим сделать?
— Можно, но это сложно, часто больно, а иногда очень больно.
— Почему? — я, кажется, изучил все черточки на твердой ладони, все еще протянутой мне, каждую набитую мозоль.
— У Темных необычайно сильная зависимость их магии и способности ее контролировать и управлять ею от физических параметров и умений их тела. Наверное, поэтому они были непревзойденными бойцами. Практически все — Мастера абсолютного боя, — у меня приоткрылся рот. Да он, похоже, восхищается Темными. — Свободен.
— А что такое «Мастера абсолютного боя»?
Он развернулся и пошел открывать дверь, а я смотрел ему в спину едва ли не с ненавистью. На мой очень простой вопрос, мне никто ответить не пожелал. Когда дверь распахнулась, я ринулся к свободе, чуть не врезавшись в косяк.
Попав в коридор, я побежал, но не в свою комнату, а прямиком к Алексу, чтобы выяснить, кто такой этот наглый, самоуверенный полковник.
Ворвавшись в кабинет директора без стука, я остановился на пороге. Крестный был не один. Он сидел за столом читал какую-то бумагу, а напротив него расположился тот самый мужчина, который присутствовал на жеребьевке перед практикой.
— Нейман, — Алекс поднял на меня глаза. — Вас не учили стучать, прежде чем врываться, куда бы то ни было?
— Простите, директор, — я замялся. — Но мне нужно с вами поговорить.
— Я, пожалуй, покину вас, — мужчина встал и одернул пиджак. — Я подумаю, что можно предпринять в связи со сложившейся ситуацией и развалом тройки Гволхмэя. Может быть, мы сделаем исключение, и эти ребята останутся двойкой. Разумеется, направление будет это учитывать. Всего хорошего, — он слегка наклонил голову и повернулся в мою сторону. — Нейман, мои соболезнования в связи с вашей утратой, — и он прошел мимо меня к выходу. Я рефлекторно кивнул, без разрешения прошел к столу крестного и сел напротив него за стол.
Крестный бросил бумагу, которую до этого продолжал держать в руке на стол.
— Что с тобой произошло?
— Кто такой полковник Роше? — без всяких переходов начал я допрос.
— Постой, откуда ты знаешь Эвана Роше? — Алекс слегка нахмурился.
— Я пошел к Уайту, но он был не один. У него в гостях находился этот полковник, — зачастил я, опустив ту часть, в которой Уайт и Роше культурно напиваются. — Они сказали, что возможно позанимаются со мной, но при одном условии, если полковнику что-то понравится. И он потащил меня в спортзал.
— Кто?
— Полковник. Но у меня опять случился выброс, на этот раз ментальный. Этот Роше, он как-то умеет глушить любые направленные ментальные атаки, ты знал об этом?
— Нет, — крестный покачал головой. — Не знал.