— Газеты, точно, — я хлопнул себя по лбу. — Я совсем забыл.
Я действительно забыл. Что ни говори, а тренировки моей личной няньки впечатляют. Мозги у меня, похоже, почти стерильные. Мне кажется, Эд немного лукавил, говоря, что у меня ничего не получится в плане тренировок по причине моего уже не маленького возраста.
— Деймос, я хотела тебя попросить, — Лиза улыбнулась. — Мне никак не удается заставить двигаться предметы, меня скоро уже выгонят с телекинеза, ты ведь знаешь, что я владею еще и телекинезом?
— Хм, — ответил я неопределенно. — И что ты хочешь у меня попросить?
— Ты не мог бы со мной немного позаниматься?
— Что? — честно сказать, я растерялся.
— Мы можем вместе немного позаниматься телекинезом? Потому что я одна со Второго факультета у кого есть этот дар, с нашего курса, я имею в виду. А с Первого я только с тобой могу вот так по-дружески общаться.
— А, ну… — о, Прекраснейшая, ну что я за тормоз-то? — Думаю, что в этом не будет ничего криминального, — промямлил я, наконец. — Правда, если ты помнишь, я особо успевающим на занятиях не выглядел. Думаешь из меня выйдет хороший преподаватель? — Лиза не ответила, а только широко улыбнулась. Глядя на нее, мне стало немного неловко. — Я лучше пойду, газеты заберу, да и в душ мне надо.
— Тогда сегодня вечером? — Лиза продолжала улыбаться, наклонив голову набок.
— Эм, я сегодня не могу, может, завтра после обеда? У тебя есть после обеда занятия?
— Отлично, давай завтра. Встретимся здесь? — я только кивнул и поспешил ретироваться. Что это только что было? Напоследок я обернулся и увидел удаляющую по коридору девушку. — А зачем ты смотришь за моим почтовым ящиком? — В ответ она лишь слегка обернулась и помахала мне рукой.
Решив, что завтра во всем разберусь, я пошел за почтой. Кроме газет мне вручили несколько писем, в основном, от моего поверенного. Одно письмо было от мамы, а еще одно — приглашение на свадьбу Леонардо Дефоссе и Кристины Рогвар, которая должна будет состояться двадцать восьмого декабря. Приглашение было очень красивое и очень официальное. А вот приложенное к нему письмо было почти нормальным, кроме идеального почерка моего бывшего старосты, который я считаю некой патологией. В письме было сказано, что меня ждут двадцать пятого, в первый день каникул, что моя комната все так же закреплена за мной, что за мной пришлют машину. В конце была приписка про то, что никакие возражения не принимаются, а также запоздалые соболезнования по поводу смерти моего отца.
Остальные письма и газеты я бросил на кровать и направился в душ. Крестный не обманул, душ исправно работал. Я долго стоял под горячими тугими струями, пытаясь расслабить гудевшие мышцы.
После этого я упал на кровать и принялся разбирать корреспонденцию. Письмо от мамы было забавным, она явно пыталась меня подбодрить. В конце мама настоятельно просила меня приобрести на каникулах телефон, чтобы мы могли с нею чаще общаться. Я покивал в ответ, словно она могла меня увидеть, и отложил письмо в сторону. Письма от поверенного я решил пока не читать, все равно ничего сейчас не пойму. Газеты я просмотрел мельком, отмечая про себя, что работники порта все еще бастуют. Больше ничего тревожного в мире не происходило, кроме того, что пропал один из министров по делам несовершеннолетних магов. Причем это было упомянуто вскользь, будто ничего важного в этом никто ни из журналистов, ни из правительства не видел. После небольшой новости даже без фотографии, шла другая о назначении нового министра. Ну, правильно, чего креслу пустовать. Король умер, да здравствует… Все как всегда и во все времена. Милтон не дал протащить парламенту тот дурацкий закон по магам, а наш президент полетел куда-то с кем-то встречаться и о чем-то договариваться. Не дочитав статью, изобилующую описанием достоинств президента Югории, большую часть этих достоинств которой занимал пышный бюст и длинные ноги, с которой и полетел встречаться наш глава, я уронил газету себе на лицо и задремал.
Проснувшись, я снова ощутил боль. Причем сегодня болели не только ноги. К счастью запястье было уже в норме, и я смог снять бинт, отметив про себя, что у меня не болит только это запястье. Гвэйна в комнате не было, он не изменял своему кожаному дивану, присматривая заодно за другими учениками. До ужина еще было время, а у Ванды и Рея сегодня есть еще занятия. Внезапно я разозлился.