Выбрать главу

— Нет, сударь Ларки, такого человека мы не встречали, и имени такого не слыхивали. Но чем он виноват перед властью и законом?

— Да… сами изволите видеть: целое кладбище нам настрогал. Повздорил с маленьким отрядом… а вернее будет сказать — с шайкою отставных ратников, не поделили баб продажных. Все были пьяны в стельку, все до единого, мужчины и эти… Ругались площадно. И сей толстомордый хряк Хвак не придумал ничего лучше, как поубивать всю дюжину этих обормотов, и одна из девочек тоже… под чью-то руку подвернулась. Трактир вверх дном, посуду и мебель перебили, только что не сожгли, мне дежурство завтра сдавать, а со мною тринадцать мертвых тел, которых за сие краткое время следует успеть опознать и похоронить… Одним словом, судари, если встретите сего Хвака, одного или с сообщниками — рубите на мелкие ломтики, я покажу в вашу пользу, и вам ничего за это не будет, кроме горячей благодарности от нашего наместника! Ух, какой зверина! Не укусит?

— Представителя власти??? Помилуйте… Хорошо, тогда мы следуем своим путем, а ваши слова непременно учтем. Прощайте, сударь.

— И вам легкой дороги.

— Какое счастье, сударь Докари, что это не тот трактир, в котором мы с вами рассчитывали остановиться.

— Да уж… Знаете, Керси… У меня такое ощущение, что я солгал только что.

— Как это? Что вы такое говорите?

— Будь я проклят, если это имя мне ранее не встречалось… Хвак…Чуть ли не в далеком детстве, когда и у меня самого было совсем другое, тоже простонародное имя: Лин. Знаете, как это бывает: вот-вот, вот-вот вспомнишь — и не вспомнить.

— И всё? И только-то? Полно вам, сударь Докари. Лучше расскажите мне еще о столичной жизни, о светской жизни, я имею в виду… О женщинах… ну, вы понимаете…

Князь Докари расхохотался, но он умел делать это совершенно не обидно для собеседников.

— Извольте. Только оговорюсь сразу: мой личный опыт крайне мал и недостоин упоминания. Рассказывать о невесте я, вы уж извините, не стану, да это и неинтересно никому, кроме нас двоих. Также увольте меня от разглашения тайн, которые мне поверяли мои друзья и знакомые, ибо секреты и сведения сии не мне принадлежат… Во всем же остальном, я волен рассказывать, передавать дальше известное всему свету или, говоря иначе, распространять светские новости, альковные, военные, затхлые, свежие… все, чем располагаю. И сделаем поправку на то, что я уже около месяца не был в столице, а следовательно отстал от жизни и от моды, как и всякий провинциал. Итак… Перо нынче модно закладывать в пряжку берета чуть наискось, влево, вправо, по вкусу, но ни в коем случае не прямо!

Керси тотчас сорвал шапку и поправил перо, согласно требованиям столичной моды.

— Далее, любой благородный дворянин, в столице или в уделе, предпочитает занимательную, необременительную беседу во время трапезы и после нее… А вот как раз и наш трактир. Вы знаете, столько лет живу, а до сих пор не научился приструнивать особо ретивых трактирщиков… и трактирщиц.

— Ну, сударь Докари, за этим дело не станет, предоставьте мне сии заботы… Я у его светлости такому научился…

— Охотно. Итак, устраиваемся сами, устраиваем питомцев, умываемся и ужинаем! А за ужином беседуем. Как вам мое предложение, дорогой Керси?

— Оно превосходно.

И так все и было, в первый вечер первого дня путешествия: лошадей разместили на просторной и чистой конюшне, Гвоздик был загнан наверх, в комнату князя Докари, и брошен, оставлен страдать… один на один с ящерным окороком…

А молодые люди далеко за полночь все сидели за столом и все не могли наговориться… О чем они беседовали в уголку небольшого трактирного зала, совершенно опустевшего по ночному времени? Всего не упомнить, молодежь любопытна и любознательна… Скорее всего, о женщинах, о дуэлях и войнах, о лошадях… ну и, разумеется, о Гвоздике… Не забыли маркиза Короны и Его Величество, обсудили женские коварства и вероятность неведомой беды, грядущего конца света, о котором стало модно поговаривать в придворных кругах…

Но оба встали с рассветом, бодрые и отдохнувшие, к тому же нетерпение — у каждого оно было свое, заветное — подгоняло их двигаться дальше, не медля ни единого лишнего мига.

На четвертый день они окончательно сдружились, однако, несмотря на тепло отношений, Керси упрямо отказывался обращаться к рыцарю Докари накоротке…

— Вот если бы я выбрал от его светлости удар мечом по плечу на поле боя, то был бы я сейчас полноправный 'рыцарь поля битвы', но его светлости угодно было снизойти к моему тщеславию… Да, вот вам смешно, сударь Рока… прошу прощения, оговорился… сударь Докари, ибо вы государя видите ежедневно… и принцесс…

— Храни нас боги — встречать Его Величество так часто, как вы говорите! Нравом он крут и переменчив. Кстати, и не пристало рыцарю шастать по передним, в надежде снискать случайную благосклонность от сильных мира сего…

— О нет, сударь Докари, вы неправильно меня поняли: я не собираюсь натирать штанами скамейки в монарших передних, но — удостоиться лицезреть, хотя бы однажды, государя и его семейство… А пуще того — принять из высочайших дланей рыцарский венец!.. Это великое счастье, отсутствие которого, вам, столичным вертопрахам, просто не понять. У нас в провинции на многое смотрят совсем иначе, нежели у вас…

— Я считаю, что его светлость маркиз Хоггроги был несомненно прав насчет вас, дорогой Керси, ибо вы вполне заслужили принять рыцарство непосредственно из рук Его Величества…

— А Лери только на будущий год сие светит… Ух, как он мне завидовал, мне даже совестно перед ним стало… сам не знаю за что…

— Через год вы сравняетесь, и все загладится. Какой, все же, отвратительный постоялый двор… Жаль, что темнеет, иначе…

— Пустяки, сударь Докари, переночуем, а с утра в путь, не впервой.