А о том, что произошло в Потоке, я вообще не могла думать без новой порции слёз. Да, я спасла Вову, Макса и Лидию, помогла сразу трем детям, включая не родившегося ребенка Макарова, не остаться сиротами. Но это не меняло простого и неоспоримого факта. Ради всех этих людей был принесён в жертву единственный человек на свете, который имел значение для меня самой.
За месяц с лишним Светка так и не нашла Дмитрия в закольцованном мире. Он исчез. Растворился. Не увенчались успехом и двойные поиски в реальном мире. Парня искал и папа, без вопросов бросившийся выполнять мою просьбу, и Кондратьев, мечтающий выяснить истину. Но, увы. Никого похожего на нашу со Светкой зазнобу найти не удалось. Ни живым, ни мёртвым. Зато стараниями доктора в соседнем городке отыскалась "девочка Лида". Сорокалетняя женщина пришла в себя в один день с Вовой и Максимом. И теперь поправлялась на радость двум дочкам, временно проживающим в детском социальном учреждении....
В миг, когда по радио закончилась приглашающая в небо песня, зазвонил мобильный.
- Что? - поинтересовалась я равнодушно, не взглянув на имя абонента. Какая разница?
- Ты сможешь подумать не только о себе? Хотя бы сегодня?
- Рита... - протянула я лениво. Вот психолог-недоучка! Нужно растерять последние мозги и совершенно не иметь профессионального чутья, чтобы обвинять меня в эгоизме. - Чего ты хочешь?
- Чтобы ты приехала в больницу. Вова мечтает тебя увидеть. Извел и меня, и мать. Но она тебя просить не может. Виктор Валерьянович запретил.
- Сегодня? - я перевернулась на живот, продолжая смотреть в небо. И почему люди не летают. Разбежаться бы, раскинуть руки. И взмыть вверх. Высоко-высоко!
- Да. Во второй половине дня Вову выписывают. Перевозим его в санаторий для реабилитации. Сразу - из больницы. Это за городом, и туда ж ты точно не потащишься. Пожалуйста, Саша. Хоть раз в жизни уступи ему! Он же не может сам приехать.
- Подумаю. Но не обещаю, - и я сбросила звонок лучшей подруги.
Если честно, мне совершенно не улыбалось встречаться с вздернутым носом. Ни в больнице, ни в санатории, ни дома. Вообще нигде. Несмотря на откровения в Потоке, здесь он всё тот же Вовочка. Если б не моя новая авария, родные давно бы пристыдили, что до сих пор не навестила сводного братца. Но сейчас меня не трогали.
Я так и не поняла, что заставило поменять решение. Пошла в ванную, чтобы умыться, и сама не заметила, как принялась приводить себя в порядок для выхода "в свет". Очнулась в коридоре уже полностью одетая и причесанная. С сумкой и ключами от квартиры в руках. Взглянула в глаза удивленному отражению и повела плечами. Мол, раз собралась, стало быть, так надо.
На подходе к серому девятиэтажному зданию чуть не повернула обратно. Слишком много воспоминаний постучалось в голову. Далеко не радужных. Но я пересилила себя, почти бегом взлетела на крыльцо. На вертушке пропустили без вопросов. Даже без удостоверения. Дежурил охранник, ронявший челюсть, когда я щеголяла тут в юбке-поясе. Он попытался улыбнуться, но, поймав хмурый взгляд, решил ограничиться скромным приветствием.
Хорошо, что Вова давно переведен в травму. Переступать порог отделения реанимации и интенсивной терапии я сегодня не соглашусь ни за какие блага. А, может, вообще никогда. Не хочу видеть ни бежевые стены, впитавшие ауру болезни, ни докторов во главе с Кондратьевым. Наверняка, он и сам рад моему отсутствию. С памятного вечера вызволения Поточных пленников я ни разу не виделась с заведующим. По телефону говорила всего однажды, когда доктор решил отчитаться о результатах поисков.
- Привет.
- А, день добрый.
Я не сразу признала в забежавшей со мной в лифт девушке макаровскую невесту Лизу. Она изменилась за время, что не виделись. Посвежела и похорошела. А ещё немного округлилась в области живота. Добавляли позитива облику яркий цветной сарафан и заколка-цветок в волосах.
- Максима сегодня выписывают, - поделилась девушка новостью. - Завтра идём заявление подавать.
- Поздравляю, - я искренне порадовалась за будущих молодоженов. К тому же растущей внутри Лизы девочке пригодятся оба родителя.
- Как брат?
- Тоже готовится покинуть эти стены. Как раз иду навестить...
Луконина нашлась в коридоре. Стояла, облокотившись на подоконник, и хмуро смотрела вдаль. Она напомнила грозовую тучу, которая готовит, если не дождик, то громы и молнии однозначно.
- Тебя прогнали? - чуточку позлорадствовала я. Не утерпела.
- Сама ушла, - морщинка на переносице подруги стала глубокой, как у старушки. - Твоя мачеха любого допечет. Видите ли, Вове надо отдохнуть перед дорогой. Согласна, нужно. Но ведь она сама там осталась - кудахтать!
- Привыкай, коли собралась встречаться с ним всерьез. Алла не отстанет.
Рита смолчала, но принялась грозно сопеть. С детства знаю - плохой признак. Она так делала в школе, когда не знала ответа на задаваемый учительницей вопрос. Чтобы не рассмеяться и не получить по лбу, я перевела взгляд в окно. Деревья за ним в отсутствие дождей оставались зелеными, но трава начала редеть. На горизонте - там, где дорога делала петлю, начали возводить новый микрорайон. Жаль. Мне нравилось нетронутое цивилизацией поле.
- Пойду, устрою сюрприз Бастинде, - изрекла я со вздохом, чувствуя, что разговор с подругой сегодня не получится. Неважно, надолго ли она задержится в Вовиных невестах. Что-то сломалось в наших отношениях. Ритка давно перестала меня понимать. А я и не заметила, когда это случилось...
В палате вздернутого носа было темно, словно поздним вечером. Видимо, Алла специально закрыла жалюзи, чтобы "противный" солнечный свет не мешал сыночку спать. На мгновение я задержалась в дверях, продолжая сомневаться, стоит ли переступать порог. Вот, что я реально могу сказать сводному брату? Что рада его возвращению в мир живых? И смешно, и грустно. Единственный раз мы разговаривали почти как нормальные люди, когда он лежал в коме!
- Ш-ш-ш, - попыталась зашипеть Бастинда, но я смерила её яростным взглядом.
- У меня времени не вагон. И папа взбесится, когда узнает, что меня сюда вытащили.
Даже в полумраке было видно, как вытянулось Аллино лицо. Знаю, плохая идея отыгрываться на мачехе. Тем более, столь бездарно и примитивно. Но сейчас, когда я жила отдельно, старые обиды отчего-то казались ярче.
- Ты всё-таки приехала!
Я больно ударилась локтем о дверной косяк. Уж слишком много радости прозвучало в голосе проснувшегося Вовы.
- Мам, оставь нас, пожалуйста.
Бастинда сморщилась, как сухофрукт, которой неизменно присутствует в каждой женщине. В смысле, как изюм. Но спорить с сыном не стала. Только бросила в мою сторону негодующий взгляд, когда покидала палату.
- Почему ты так долго не приезжала? - просил Вова, пока я закрывала дверь, нарочно оставленную мачехой настежь. - Мне так много нужно с тобой обсудить!
- Что, например? - я прислонилась к стене, внезапно почувствовав слабость. Слишком долго провалялась в кровати. Тело отвыкло от физических нагрузок.
- Поток...
Вот тут мне стало совсем нехорошо.
... и то, что произошло там между нами...
Сводный брат продолжал говорить (слишком эмоционально для себя). О том, как меня успокаивал доктор, когда мы оба вернулись в реальный мир. О встреченном на физиотерапии Максиме Макарове, который ничего не помнит о закольцованном мире. А я, пошатываясь, подошла к окну. Открыла жалюзи, чтобы впустить в мрачную палату солнечный свет. Сейчас мне просто необходимо было сделать что-нибудь. Занять руки и не смотреть на Вову. Потому что к такому повороту события я точно не была готова.