Судите сами, насколько эта история «заразна». Если бы кто-то рассказал вам ее как реальный случай, вы почти наверняка поспешили бы пересказать ее кому-нибудь еще. Байки разносятся просто потому, что они хорошие. Быть может, дело в их занятности. Быть может, в том, что нам приятно всеобщее внимание, когда мы рассказываем что-нибудь интересное. История с наполненными гелием куклами не просто чрезвычайно яркая — она еще и перекликается с человеческими упованиями и заранее составленными суждениями. А разве это не могло быть справедливо и для историй о чудесах Иисуса и о его воскресении? Наверняка ведь первые адепты молодой христианской религии с особенным рвением разносили байки и слухи об Иисусе, не проверяя их достоверность.
Возьмем искаженные пересказами легенды про 11 сентября или гибель Кеннеди: вообразите, насколько легче и основательнее они бы исказились, не будь у нас кинокамер, газет и никаких письменных свидетельств, оставленных ранее чем через 30 лет после случившегося. Нам было бы не на что опереться, кроме устных сплетен. Именно так обстояли дела после смерти Иисуса. По всему Восточному Средиземноморью, от Палестины до Рима, были разбросаны изолированные очаги христианства самого разного толка. Контакты между этими обособленными группками были слабыми и нерегулярными. Евангелия еще не были написаны. Нового Завета, чтобы объединить разрозненные общины, не существовало. У них не было согласия по множеству вопросов: например, следует ли считать христиан иудеями (и подвергать обрезанию) или же это совершенно новая религия. Сквозь некоторые послания апостола Павла проглядывает личность сильного лидера, стремящегося навести порядок в этой неразберихе.
Установленный библейский «канон» — то есть совокупность книг, включенных в официальный список, — окончательно сложился только через несколько веков после смерти Павла. Стандартный канон той Библии, которую читают сегодня христиане (точнее, протестанты), включает в себя 27 книг Нового Завета и 39 — Ветхого. (У христиан, исповедующих католицизм и православие, есть еще набор дополнительных книг, нередко называемых апокрифами.)
Хотя в официальный канон входят только евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, мы увидим, что примерно в одно время с ними было составлено множество других жизнеописаний Иисуса. В значительной степени канон был утвержден в ходе съезда церковных иерархов, известного как Римский собор 382 года. Это произошло в те богатые событиями дни, что наступили для христианства после признания его официальной религией Римской империи вследствие обращения императора Константина Великого. Если бы не Константин, вы, возможно, были бы воспитаны в поклонении Юпитеру, Аполлону, Минерве и прочим богам Древнего Рима. Значительно позже христианство распространилось по всей Южной Америке усилиями двух других великих империй: Португальской (в Бразилии) и Испанской (на остальной части континента). Повсеместное присутствие ислама на севере Африки, Индостане и Ближнем Востоке — также следствие завоеваний.
Как я уже сказал, евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна были всего лишь четырьмя из множества ходивших по рукам во времена Римского собора. К некоторым из менее известных евангелий я вскоре еще вернусь. Все они могли бы войти в канон, но по различным причинам ни одно из них туда не попало. Зачастую дело было в том, что их сочли еретическими — это просто-напросто означает, что их содержание противоречило «правоверным» воззрениям участников собора. Некоторую проблему составило и то, что они были написаны чуть позже евангелий от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Но, как мы уже знаем, даже евангелие от Марка появилось недостаточно рано для того, чтобы рассматривать его как надежное свидетельство.
Четыре евангелия, оказавшиеся в привилегированном положении, были выбраны отчасти вследствие причин, имеющих больше отношения к поэтической прихоти, нежели к исторической правде. Так, Ириней — один из богословов, оказавших влияние на историю раннего христианства и известных как Отцы Церкви, — жил примерно за двести лет до Римского собора. И он был убежден, что евангелий должно быть ровно четыре, не больше и не меньше. Ириней указывал (как будто это имело какое-то отношение к делу) на то, что есть четыре стороны света и четыре ветра. Отметил он также (как если бы сказанного было недостаточно), что в Откровении Иоанна божий трон стоит на четырех животных с четырьмя лицами. Судя по всему, этот образ был навеян ветхозаветным пророком Иезекиилем, коему привиделись четыре животных, вышедших из клубящегося вихря, с четырьмя лицами каждое. Четыре, четыре, четыре, четыре — от четверки никак не отделаться. Очевидно, что и канонических евангелий должно быть четыре! К моему прискорбию, подобные «рассуждения» сходят в богословии за логику.